Сергей Лукьяненко. "Неделя Неудач"

Путь был нелегким. Начать с того, что отдел Линейного Счастья занимал абсолютно весь первый этаж. Места для машинного зала на нем попросту не оставалось. Но, если вначале спуститься в подвал, а потом уже подняться на первый этаж, то можно было попасть в машинный зал, обеспечивающий весь институт энергией. Как это получалось - было тайной, такой же непостижимой для меня, как огромные размеры НИИЧАВО, маленького и неприметного снаружи. Сегодня мне почему-то не везло. Я трижды споткнулся, но, наученный горьким опытом, не упал. Выдержал долгую беседу с Эдиком Амперяном, которому позарез хотелось поделиться с кем-нибудь своей удачей - он добился, с помощью Говоруна, потрясающих результатов в деле сублимации универсального гореутолителя. Какую роль сыграл Клоп Говорун в этом процессе, я так и не понял - уж очень специфические термины использовал Эдик. Но от его удачи мне стало полегче, словно я и сам надышался парами гореутолителя. Пообещав Амперяну провести для него расчет эффективности вне очереди, я сбросил его на проходящего мимо дубля Ойры-Ойры со строгим приказом: отвести Эдика домой и уложить в постель, после чего, уже без приключений, добрался до машинного зала. У дверей стоял Корнеев. Вид у него был невозмутимый.
- Витька, что случилось? - с облегчением поинтересовался я. - Зачем такая спешка?
- Привалов, пройди, пожалуйста, внутрь, - бесцветно сказал Витька.
И я понял, что никакой это не Корнеев, это его дубль, запрограммированный лишь на одно - пропустить внутрь меня и преграждать дорогу всем остальным. Мне стало страшно. Я отпихнул дубля, неуклюже взмахнувшего руками, распахнул тяжелую дверь и влетел в машинный зал. Витька сидел на Колесе Фортуны, том самом, чье вращение давало институту электроэнергию. При моем появлении он взглянул на часы и сообщил:
- Когда решу помирать, тебя за смертью пошлю. Девять минут шел, м-ма-гистр.
К Витькиным издевательствам я привык. Проигнорировав "м-магистра" - Корнеев прекрасно знал, что я до сих пор хожу в "учениках чародея", я осмотрелся. Машинный зал производил странное впечатление. Вначале, из-за темноты, я заметил лишь Витьку, который светился бледным зеленым светом - с опытными чародеями такое случалось при сильном магическом переутомлении, теперь же передо мной открылась вся картина. Между огромными трансформаторами застыли странные темно-серые статуи, изображающие бесов. Через мгновение я сообразил, что это и есть бесы - из обслуживающего персонала. Кто-то, и я был на сто один процент уверен, что это Витька, наложил на них заклятие окаменелости. А вдоль Колеса Фортуны, походившего на блестящую ленту, выходящую из одной стены и входящую в другую, застыли Витькины дубли - неподвижные и почти неразличимые. Была в дублях одна странность - каждый последующий был немного ниже предыдущего. Те, которых я еще мог разглядеть, выглядели просто пятнышками на цементном полу, но у меня появилось страшное подозрение, что они вовсе не являются крайними в этой дикой последовательности.
- Когда я позвонил, тебе везло? - внезапно поинтересовался Корнеев.
- Что? Ну... У меня "Алдан" завис.
- А после?
- Что после?
- После звонка тебе везло или нет, дубина? - печально и тихо спросил Корнеев.
- Нет. Я упал, потом лифт...
Я замолчал. Я все понял. Лишь теперь, наблюдая за Витькой, я осознал, что он сидит на Колесе, но остается неподвижным. Колесо Фортуны остановилось!
- Это я, - с напускной гордостью сказал Витька.
- Да? - с внезапной дрожью в голосе поинтересовался я.
- Я его остановил, - зачем-то уточнил Корнеев.
- Как?
- Дублей видишь? Я сделал дубля и дал ему приказ - крепко держать Колесо Фортуны и производить следующего дубля, уменьшенного в размерах и с той же базовой функцией.
Схватившись за голову я простонал:
- Научил я тебя, Корнеев. Базовая функция... Ты, может, еще на бумаге эту программу составил?
- Ага, - подтвердил Витька. И с людоедской радостью добавил: - А вчера у тебя на "Алдане" проверял. Могучая машина.
- И что вышло?
- Что число дублей будет бесконечным, а сила торможения ими Колеса - бесконечно большой. Вот... Так и вышло. Остановили они Колесо Фортуны.

...Вскоре мне стала ясна вся картина происходящего. Витьке, для его грандиозной идеи превращения всей воды на Земле в живую, не хватало самой малости - устойчивости процесса. Придуманная им цепная реакция перехода обычной воды в живую останавливалась от шума проезжающей машины, чиха Кащея или выпадания града в соседней области. И тут-то Витьку осенило. Если остановить Колесо Фортуны в тот момент, когда процесс перехода воды идет хорошо, то удача останется на его стороне! Вся вода в мире станет живой, для исцеления ран надо будет лишь облиться из ведра или залезть под душ, чтобы вылечить ангину - прополоскать рот. Врачи станут ненужными, войны потеряют смысл... И Витька придумал гениальную идею с бесконечным количеством дублей, что будут с бесконечной силой тормозить Колесо.
План его удался лишь частично. За те секунды, пока Колесо Фортуны останавливалось, лаборантка в отделе Универсальных Превращений уронила умклайдет на диван, инвентарный номер 1123. Результаты были катастрофические. Вода стала превращаться не в живую, и даже не в мертвую, а в дистиллированную. Ничего страшного в этом не было, во всяком случае, пока процесс не дошел до морей и океанов. Но шел он теперь безостановочно, ибо Колесо Фортуны стояло. В этот самый миг жизнь людей радикально изменилась. У меня, так же как у Корнеева и еще примерно половины человечества, началась нескончаемая полоса невезения. У Эдика Амперяна и прочих счастливчиков началась бесконечная полоса удач. Бесконечная!
Я даже зажмурился от осознания этого факта. Я представил, как Амперян поит меня своим гореутолителем... и он действует, я становлюсь счастливым, хоть мне и не везет. У меня ломается "Алдан" - а я доволен. У Витьки не получается простейшего превращения - он тоже счастлив. Потому что Эдик изобрел... Да что я привязался к Эдику! Человечество отныне разделилось на две категории - везунчиков и неудачников. Представив, как меня сочувственно хлопают по плечу "везунчики", я не выдержал и заорал:
- Корнеев, запускай Колесо обратно! Немедленно!
- Не могу, - хмуро сказал Корнеев. - Что я, дурак, что ли? Сам знаю, надо запускать, пока магистры не узнали. Позора не оберешься...
Последнюю фразу он произнес с мечтательным выражением, словно смакуя предстоящий позор.
- Почему не можешь? - я поправил очки и растерянно оглядел бесконечный ряд дублей. - Прикажи им, пусть толкают Колесо, со своей бесконечной силой... черт бы ее побрал!
Одно из стоящих вблизи изваяний слегка шевельнулось. Витька вперил в него грозный взгляд, и черт окаменел вторично.
- Глаз нет, да? Совсем слепой? - с акцентом Амперяна, но собственной грубостью поинтересовался Корнеев. - Лопнул обод у колеса, видишь?
Я подошел к Колесу и убедился, что двухметровой ширины лента действительно разделена тонкой щелью. Концы разрыва подрагивали, словно кончики стальной пружины.
- А зарастить нельзя? - шепотом поинтересовался я. - Ты же... это... умеешь. Помнишь, червонец мне склеил?
Витька грустно кивнул. И докончил свой печальный рассказ. Оказывается, когда Колесо Фортуны остановилось, оно тут же лопнуло. Концы обода стали дергаться, носиться по залу, разбрасывая дублей и перекручиваясь во все стороны. Когда, наконец, ошалевшие от неожиданности дубли и перепуганный, а от этого грубый более, чем обычно, Корнеев поймали их, установить, где левая, а где правая сторона, где верх, а где низ ленты уже не представлялось возможным. Корнеев кое-как совместил концы порванного обода, но уверенности в своей правоте не имел.
- Что если я его лентой Мебиуса соединил? - хмуро сказал он. - Что будет?
Я пожал плечами. Корнеев, слегка подпрыгивая на ободе, и светясь все более энергично, стал рассуждать:
- Может так получиться, что любая наша удача превратится в неудачу. И наоборот. Или же, удачи и неудачи сольются воедино...
Увлекшись, он перегнулся назад, и, кувыркнувшись через обод Колеса, полетел вниз.
- Знаешь, Витька, - садясь для безопасности на пол, сказал я, - лучше уж соединение удач и неудач, чем сплошная невезуха.
- Невезуха, - потирая затылок, горько сказал Корнеев. - Надо это прекращать...
- Я-то зачем тебе понадобился? Рассчитать, правильно ли соединен обод? Это я и без "Алдана" скажу. Пятьдесят на пятьдесят.
- Понимаю, - неожиданно мягко признался Корнеев. - Но не могу же я сейчас сам решать, правильно ли Колесо соединено! Я же теперь невезучий, обязательно ошибусь!
- А я везучий? Мой совет тебе не поможет!
- Понял уже...
Мы немного помолчали, разглядывая неподвижное Колесо Фортуны. Господи, ну и дела! Что сейчас с людьми происходит! Есть, конечно, и счастливчики...
- Витька! - прозревая завопил я. - Нужно спросить у человека, которому везет! Он не ошибется!
- А кому везет? - тупо спросил Корнеев. Временами он был самим собой.
- Амперяну. Точно знаю, он универсальный гореутолитель сублимировал.
- Сейчас спросим, - оживившись сказал Корнеев, доставая из воздуха телефонную трубку. Послышались долгие гудки.
- Амперян сейчас дома, я его спать отправил, - торопливо подсказал я. Витька отмахнулся - неважно.
Трубку наконец-то взяли.
- Эдик! - громовым голосом заорал Корнеев. - Извини, что разбудил, это Сашка, дубина, настоял. Скажи только одно, и можешь вешать трубку: правильно соединили?
- Нет, - буркнул Амперян чужим со сна голосом, и повесил трубку.