Сергей Лукьяненко. "Тени Снов"

в руки бы их не взяли! Я молчал. Потому и перестал, чего уж скрывать. Как узнал, что такое на самом деле попадающиеся в лесах янтарные кругляши, из которых так интересно вырезать -- вырезать, а не лепить -- красивые, сверкающие под солнцем статуэтки... так сразу и перестал резьбой баловаться. -- Беспутный! -- жестко сказал Роман. -- Может, собрать тебе общиной денег на билет? Ты же сам никогда не заработаешь, тебя и так всем миром содержат! Я вскочил -- земля под ногами качнулась, но я устоял, и быстро пошел прочь от клуба. Алкоголь будто перестал пьянить, видно, слишком много адреналина выплеснулось в кровь. Ромка, который горячился редко, а остывал быстро, замолчал, и неуверенно крикнул вслед: -- Эй, да перестань ты, на правду не обижаются! Не останавливаясь я шел вперед, к кромке поля. Да, да, я хочу убраться отсюда! Я всю жизнь об этом мечтал! Но не мог же я, пацан, улететь на сказочную, великую, древнюю Терру, когда болела мать! И с этим проклятым набором волонтеров... ну не хотел я руку ломать, кто ж такое захочет, я себе тренировку устроил, решил показать все, на что способен, комиссии, а тут... И сегодня. Шла в руки удача, шла жемчужина огромной цены. Сдал бы ее в контору, получил чек... и через неделю, на туристическом лайнере "Афанасий Никитин", что раз в полгода останавливается у планеты, отправился бы в метрополию. А теперь -- конец. "Всем миром на билет" мне не скинутся, это уж точно. Вместо того придет батюшка Виталий, выпьет со мной, или травки покурит, если пост, посмотрит укоризненно в глаза, начнет говорить о Боге, о судьбе, о том, что я своим безалаберным поведением огорчаю Господа, что последствия -- духовные -- для меня будут очень прискорбны. И не замечу, как пойду под венец с пожилой, толстенькой, занудливой Ольгой Петровной... Я пришел в себя, оказавшись на краю взлетного поля. Было совсем темно, и в ночном небе вспыхивали, чиркали, сгорали и тухли звезды. Ну, не звезды... падающие звезды. Наша планета окутана пылевым облаком -- из-за него настоящих звезд мы никогда и не видим. Зато каждый миг над головой сгорают тысячи микрометеоритов. Говорят, настоящие звезды точно такие же, только они не мерцают, горят ровно и спокойно. Говорят, что наше звездное небо красивее обычного. Потому и приезжают иногда туристы -- провести одну ночь, потанцевать и выпить под мерцающим шатром... Не знаю. Я хотел бы увидеть настоящие звезды. Я хотел бы летать от звезды к звезде. Пройти по планетам Приграничья, посетить Терру. Кем угодно там быть! Хоть золотарем! Но не в нашей дыре! Господи, пусть не верю я в тебя, не верю, но молю, помоги вырваться отсюда! В настоящий, огромный мир, где можно стоять под небом, в котором горят звезды, а не межпланетный мусор! Где происходят настоящие дела! -- Лешка! Из темноты возникла фигура в форме. Я узнал Дениса -- почему-то он был при полном параде, даже три своих ордена нацепил. И звездочку на погоны уже добавил... -- Так и знал, что это ты шатаешься... -- уже потише сказал он, подходя. -- Все-таки военная территория, приятель! Я молчал. -- Или я выбыл из разряда тех, с кем ты разговариваешь? -- полюбопытствовал Денис. -- Нет... -- выдавил я. -- Извини. Ты был прав... во всем. -- Надо же, -- Огарин развел руками. -- Ты признаешь... -- он замолчал, подошел ближе, взял меня за руку. -- И ты меня извини. У тебя неприятность случилась, а тут я со своими нравоучениями. Не держи зла. -- Мир и любовь, -- ответил я. Надо же, способность шутить еще не атрофировалась! -- Да, кстати... мир и любовь... У тебя водичка есть? Я отстегнул с пояса новую флягу, рефлекторно прихваченную из трактира, молча подал Денису. Тот глотнул, снял фуражку и вылил остатки воды себе на голову. Задумчиво сказал: -- Красиво... все-таки мне будет не хватать вашего неба... Держи! В его ладони лежала жемчужина. Чуть поменьше той, что я проворонил днем. Но все равно -- большая. -- Я глянул по справочнику -- должно хватить на билет в метрополию, -- сказал Денис. -- Бери. -- Нет. -- Что? -- Огарин удивленно посмотрел на меня. -- Эй, Лешка, привет! Это я! Я взял у тебя флягу воды, а взамен даю эту самую жемчужину. Какая разница, человек предложил обмен, или абори? -- Большая. Абори не знают ей цены. -- Не хотят знать. И я не хочу. Все равно продавать бы не стал, увез как сувенир. Какого черта... лучше тебе помогу. Бери! -- Откуда она у тебя? Денис фыркнул. -- Оттуда, откуда и у всех. Я ведь дежурю на посту. Гоняю туземцев, если те забредают на взлетное поле. А они, иногда, протягивают мне жемчуг. Зачем обижать отказом ходячие излучатели? Вот откуда жемчужина. И она не единственная, кстати. -- Нет. -- Почему, скажи на милость? Бьют -- беги, дают -- бери! -- Денис, ты прав насчет судьбы. Не умею я пользоваться ее подарками. -- Так вот он тебе, подарок! Пользуйся! -- Денис, это... -- Что -- "это"? Что? Минут десять мы переругивались. Денис пихал мне в руку жемчуг, а я не принимал его. Я не мог сформулировать, почему не должен был брать жемчуг. Не знал этого сам. Но -- не брал. -- Лешка, -- Денис наконец-то понял, что меня не переспорить. -- Ну в чем дело? Ты говоришь -- я прав. Так вот она, судьба! -- Это не судьба. -- А что же тогда? -- Жалость. Огарин сплюнул. Уже совершенно спокойно спросил: -- А когда будет судьба? -- Я ее узнаю. -- Может ты и прав, -- неожиданно заметил он. -- Никогда не верь в подарки судьбы. Если не приходится вырывать их зубами -- они не вкусные. Молодец, Лешка... Чему-то я тебя научил... все-таки... Засунув руки в карманы, нахохлившись, он стоял передо мной, разом утратив свой бравый и всегда уверенный вид. Смотрел в искрящееся небо -- наверное, для него это зрелище и впрямь необычное, раз никогда не упускает случая полюбоваться. -- Красиво, -- осторожно заметил я. Огарин пожал плечами. -- Да я, в общем-то, не любуюсь. Пытаюсь найти корабль. -- Какой корабль? -- Яхта класса "Рикша". Час назад запросила разрешения на посадку. Думаешь, чего я тебя искал на поле? Броди... мне-то что. Но попадешь под откатный луч двигателя -- мало не покажется. -- Яхта, -- повторил я. В наших краях это была еще большая редкость, чем земной транспортник или круизный лайнер. Обычная яхта, конечно, если к ним применимо слово "обычная", нуждается в регулярном и сложном обслуживании. А до ближайшего по-настоящему развитого мира -- почти двадцать световых. -- Что это за модель, "Рикша"? -- Не знаю. Их сейчас много развелось. Может развалюха, а может летающий дворец. -- Скоро будет? -- Через полчаса, -- Огарин достал трубку. - Или чуть раньше. -- Наверное, на дозаправку или ремонт идет, туристы загодя предупреждают, -- предположил я. -- Можно мне посмотреть? -- Да смотри, мне-то что... Мы стояли, глядя на зачирканное метеорами небо. Углядеть в нем корабль - почти невозможно. И все-таки было что-то завораживающее в этой безумной попытке - среди тысячи сгорающих звезд разглядеть одну, живую. -- Помнишь, как мы познакомились? - спросил вдруг Денис. - Точно так же. Ты выбрался на поле поглазеть на какой-то корабль. -- Помню. Ты меня еще чуть не пристрелил. -- Ага. Ну что ты хочешь, я же третий день был на планете. К вашей... безалаберности еще не привык. На Ханумаи мне дали бы отпуск за пристреленного нарушителя. -- За пристреленного мальчишку. -- Без разницы. Режим космопорта - это режим. Брось, Лешка. Кто старое помянет... -- Угу. Огарин похлопал меня по плечу. -- Знаешь, буду я скучать, наверное. И без вашего сумасшедшего неба, и без этих придурков-абори. И без тебя тоже. -- Без меня, придурка... Капитан тихо засмеялся. -- Злись. Только не на меня злись, такая злость - бесплодна. На себя. Всегда и во всем. Чтобы ты ни сделал неправильного - злись на себя. Это иногда помогает. -- Корабль, -- сказал я. -- Где? - Огарин вновь задрал голову. Я соврал ему. Не потому даже, что хотел прервать поток нравоучений. К ним я привык, да и говорил Денис большей частью правильные вещи. Мне просто захотелось тишины. Это смешно, наверное. Вот только Денис для меня был другом, настоящим другом. Я это только сейчас сумел понять. Все остальные... ну, даже те, с кем я времени проводил в десять раз больше, они были наши, местные. Я их знал, как облупленных, и они меня тоже. Это все-таки не совсем дружба, когда выбирать не приходится. С Денисом мы подружились, после того как он десять минут продержал меня на прицеле, а я позорно разревелся. И виделись-то не очень часто, он вечно был занят, старший офицер гарнизона из двадцати человек, а мне надо было шастать по лесам и обихаживать абори... Но он был моим другом. Теперь его не будет рядом. Останется наш маленький поселок, останется гарнизон, останется это рассыпающееся под ногами взлетное поле, и миллионы сгорающих в небе звезд пеплом лягут под ноги. Денис улетит к новому месту службы, а я еще месяц-другой поругаюсь с общиной, а потом пойду к напомаженной Ноновой с букетом алых роз... -- И впрямь, корабль, -- удивленно сказал Денис. - Как ты разглядел? Таких талантов не замечал... Я удивленно посмотрел в небо. Да. Точно. Красная точка, на первый взгляд неотличимая от тысяч других, никак не собиралась гаснуть, да и двигалась ощутимо медленнее. -- Идет на плазменных, до посадки минут пятнадцать-двадцать, -- капитан покачал головой. - Нет, ты и впрямь молодец! Как углядел? Ощущение было дурацким. Мне всегда хотелось, чтобы он меня хвалил. От родителей доводилось, иногда, слышать слова одобрения.