Сергей Лукьяненко. "Осенние Визиты"

В лицо мамы. - Садись, - тихо сказала девушка. Анна присела у постели. Ноги словно подкосились. - Кто ты? - прошептала она. - Не сейчас. Помоги. Девушка протянула руку. Анна помедлила, прежде чем коснуться ее. как будто падаешь в бездну... - Что я могу, - губы шевельнулись сами. - Чем помочь... - Ты можешь все. Поддержи меня, - девушка перевела взгляд на Шедченко. Парень спал... или был без сознания? - Он может уйти, Аня. Надо помочь ему... немного... холодно... почему холодно, когда ее глаза - свет? пусть, она отдаст все тепло, если так надо... Наверное, это был лишь короткий миг. Или короткий час. Анна подняла глаза, когда их руки разжались. В пальцах была боль и холод - но в глазах девушки по-прежнему теплел огонь. Возвращал силы. Интересно, огню холодно - когда он горит? - Алеша поправится, - сказала девушка. На кармашке ее халата были вышиты буквы - "А.К." Это был ее халат, Анны Корниловой. И лицо девушки было ее лицом. - Почему я? - прошептала Анна. - Я... недостойна... Девушка покачала головой. Коснулась ладонью ее щеки - и Анна дернулась вслед быстро ускользающим пальцам, так тянется за человеческой рукой бездомный котенок. - Ты чиста. - Нет... - Отныне и навсегда - ты чиста, Анна. - Я думала, ты вновь придешь мужчиной, - ее голос сорвался, когда она поняла, что говорит, и о чем думает. - Нет в этом разницы, Анна, - Она.. он провел ладонью над ее лицом, снимая страх. - Теперь все будет хорошо. - Все будет хорошо, - прошептала Анна.
14. Поезд шел на удивление быстро. То ли порядка на железной дороге стало больше (хотя с чего бы?) то ли просто везло. Шедченко курил в темном холодном тамбуре. Лязгала вагонная сцепка, за запотевшим стеклом уплывали вдаль огоньки Коломны. Через три часа Рязань, еще через три - Сасово. К утру он доедет. Смяв в пальцах окурок, Николай щелчком отправил его в заплеванное мятое ведро. Поколебавшись потянул из пачки еще одну сигарету. И что с ним сегодня творится... весь на нервах. С вечера начала побаливать голова - напоминанием о тех мучительных приступах, что порой едва не валили его, здорового мужика, с ног. Потом вроде отпустило, но надолго ли... Шедченко чиркнул зажигалкой. Так и всю ночь простоять недолго. Забывая потихоньку про начинающиеся через сутки учения, просчитывая, что ждет его в Сасово. А что... выйдет из поезда с красными глазами и помятым лицом неспавшего человека. Сразу видно - переживал всей душой. Мысль была противной и циничной, он поморщился, отгоняя ее. Нечего загадывать худшее. Человек куда прочнее, чем можно представить. Сашка поправится, и еще потреплет нервы и сестре, и ему - далекому украинскому дядюшке. Забрать бы их из этой глухомани, пристроить в Киеве, поближе к себе, парня определить в училище - быстро бы дурь вышла. Только поздно уже, раскололась страна, и все, кому не лень, находят отраду в патриотизме. Вот и сестра: "я - россиянка"... Россиянка, в хвост и гриву, мать украинкой была, папаша - вообще невесть кто. А все одно, поделили их, и немного же труда для этого потребовалось. Шедченко прислонился лбом к холодному стеклу. Опять начинала болеть голова. Он стоял несколько минут, с ужасом чувствуя, как нарастает боль. Нехватало ему этой мигрени, дамской болезни, от которой ни один врач никогда не вылечит... - Терпеть, - приказал он себе. - Тер-петь! И боль словно послушалась, исчезла, всосалась куда-то в свое тайное логово. Только в висках слегка ломило, но это ерунда. Шедченко даже вздохнул, облегченно и растерянно. Все-таки надо поспать. Ничего он тут не выстоит, в этом грязном, пропитанном туалетными ароматами, тамбуре... - Полковник... Шедченко обернулся. Надо же, как прихватило минуту назад - даже не услышал, как кто-то вошел. В паре шагов от него стоял рослый голый мужик. Шедченко с трудом подавил гримасу. Ох, как не любил он таких вот юродивых, с мычанием слоняющихся по вагонам, описывающих свои невообразимые беды и болезни, сшибающих "штуки" с сердобольных пассажиров... Но этот на попрошайку не походил. Слишком уж крепок, никто такому не подаст. Да и шататься голым по вагонам чревато неприятностями. Псих? А хорошее, кстати, зрение у психа. Разобрать в темноте полковничьи погоны... - Зажги огонек, - сказал мужчина. Не слишком напористо сказал, но Шедченко почему-то повиновался. Язычок пламени затрепетал между ними. - Б-блядь... - прошептал Николай. Человек с его лицом ухмыльнулся. - Полковник, дай шинель набросить. Простывать нам не след, верно? - Ты кто такой? - Шедченко стал стягивать незастегнутую шинель, не понимая, почему повинуется этому... этому... - Подожди... - мужчина торопливо надел шинель, аккуратно застегнулся. - Нам сейчас только паники не хватало. - Кто ты? - с нажимом повторил Шедченко. Первая оторопь уже проходила. - Я - это ты.
Часть вторая.
Версии.
0. Карамазов проснулся разбитым и несчастным. Вчерашний бред лишил его сил... бред? Если бы. Он получил заказ от тьмы. Слуга превратился в хозяина, хозяин - в слугу. Как все было просто раньше. Странные сны приходили, когда ему требовалось кого-то найти, превращались в легкое, спокойное знание. Он выполнял работу, не особо задумываясь, что помогает ему - интуиция, подсознание, или какая-то сила. Мало ли тайн в мире - одни видят чужие болезни, другие предсказывают землетрясения... он находит клиентов. Расплата? Илья впервые осознал, что там, за гранью яви, в пророческих снах, выводящих его на жертву, было не только знание. Еще и воля... сломавшая его в доли секунды. Потребовавшая служения. Шесть клиентов... Он видел их всех. Как на ладони - шесть фишек, которые надо убрать с игрового поля. Старый еврей... не им ли заняться первым? Москвич, и сопротивление минимально. Впрочем и мальчик абсолютно беззащитен... Карамазов скривился. Убивать детей - ну и работка. Ему пришлось однажды убрать паренька, сына клиента - уж слишком цепко тот глянул в его лицо. Но тот паренек был постарше, и он напросился сам. Нельзя смотреть в лицо смерти. Запоминать широкие скулы и голубые глаза, поблескивающие от контактных линз. А этого мальчика жалко. Хорошо - не девочка, а то ведь увидив лицо, слишком нежное для пацана, он на мгновение испугался. Хоть этого тьма не потребовала... спасибо ей. Карамазов вяло заправил кровать. Прошел на кухню, включил газ под чайником, глянул в окно, где под холодной моросью спешили к электричке прохожие. Старик и мальчик. Легкая работа. Дальше? Он вполголоса выругался. Депутат. Да еще не из рядовых... один из самых активных и известных. Такого охраняют не лохи... и вся милиция встанет на дыбы, когда он получит пулю в затылок. Политика, Бог ты мой, зарекался с этим связываться... Украинский вояка... неприятно, но по сравнению с депутатом - мелочь. Тем более он в России. В отпуске. Писатель. Вообще странное дело. На таких заказов не бывает. Сказочник какой-то, или фантаст... Жюль Верн доморощенный. Сколько таких он повидал в коридорах редакции - самодовольных и неуверенных одновременно. Кому он мог помешать? То есть, кому - понятно, а вот чем... И эта девушка, провинциальный врач. К ней что-ли едет хохол? Чем-то они связаны, все шестеро, незнакомые друг с другом, но попавшие в один заказ. И почему-то все шестеро - двоятся! Карамазов вскочил, заметался по кухне, чувствуя, что сходит с ума. Заказ, заказ, заказ! Выполнить - и лечь на дно. Прожить спокойно год-другой где-нибудь в глуши. Забыть про тот миг, когда тьма поменяла их роли. - Почему они двоятся? - закричал он. Тихо запел чайник. Илья сдернул его с огня, словно забыв, что можно просто потушить газ. Постоял, озираясь, бухнул чайник в раковину. Не хотелось ни чая, ни кофе. Он не чувствовал себя сонным. Достав из холодильника пакет с апельсиновым соком Илья жадно выпил стакан. Соки полезны, в них витамины. Умные люди пьют сок, не курят и не употребляют алкоголь. Это залог долгой и счастливой жизни. - Я вас сделаю, - прошептал Илья. И медлить не стоит. Если работать быстро, на пределе, то он уложится в два-три дня. Обидно лишь, что писатель далеко... где-то в Азии. Впрочем, останется ли он там? Илья кивнул своим мыслям. Начать стоит со старика. Никаких угрызений совести - он свое отжил. Никакого риска. Четкая и непонятная для следствия работа. Решено - сегодня он и начнет. Надо лишь выбрать инструмент. Что лучше - проверенная дешевка, или приобретенная специально для акции экзотика? Многие считают "ПМ" неудачной моделью пистолета. Одно из самых распространенных мнений: "оружие, из которого, если повезет, можно застрелиться". Илья пользовался "ПМ" из чисто экономических соображений. Более дешевого и распространенного пистолета не существовало, а пристрелять оружие много труда не составляет. Когда каждая акция заканчивается уничтожением инструмента - это немаловажно. Сейчас он предпочел бы что-либо более точное. Хороший револьвер, например. Или "Стечкина"... Но нестандартное оружие свяжет все шесть акций между собой. Карамазов хмуро повертел "ПМ" в руках. Ладно, еще послужит. Хотя бы на две первые акции - где сопротивления не будет. Он вставил запасную обойму, старую опустил в карман. Закрыл глаза - и представил, четко и ясно, словно видел тысячу раз, старую "хрущобу". Хиленько живет профессор... он ведь профессор, верно? Деревянная дверь со слабыми замками, осторожные соседи. Даже домофона на подъезде нет. Он глянул на часы - до электрички еще двенадцать минут. Умные люди не спешат, они просто выходят вовремя. Илья побрился, зажмурившись окатил себя "Плейбоем". Теперь пора. ...Билет на электричку он, выходя на Ярославском, аккуратно отправил в карман. Транспортные расходы ему оплачивала редакция, где Карамазов числился редактором. Деньги для него смешные... однако надо поддерживать образ прижимистого, но любящего пофорсить человека.
1. Это не могло быть правдой.