Сергей Лукьяненко. "Осенние Визиты"

"Великопоповицкий Козел" с чешским сыром и впрямь был хорош. Жизнь, конечно, дерьмо. Но приятные частности случаются. - Давай дальше. - Постулат второй - вся мировая литература является преодолением писателем тех или иных внутренних комплексов. Кого бы мы не взяли... - Не стал бы так категорично. - Думаю, те случаи, что не лежат на поверхности, просто требуют более детального изучения. Итак, что преодолевает Ярик... тьфу, Славик? Погрузившись в дебри психоанализа и восприняв художественные тексты как обычные рассказы пациентов, мы придем к печальному выводу о наличии серьезнейших психологических проблем, уходящих корнями в детство нашего героя. - Класс. Эмбриональную стадию затронешь? - Нет, живи... Двигаем дальше. Что могло служить причиной такой сильной социальной дезадаптации у ребенка из благополучной, в общем-то, семьи? Скорее всего одиночество, отсутствие чувства коллектива, лучше даже сказать - стаи. Это порой происходит при сильных физических или умственных дефектах у ребенка, но данную версию мы с возмущением отвергнем. Тогда остается завышенная самооценка, или завышенные требования к окружающим, в первую очередь - сверстникам. Данные случаи нам известны, они могут приводят к идеализации окружающего - "мне просто не повезло, я не встретил хороших людей, а мир так светел". У тебя произошла обратная реакция - "мир дерьмо, а кто-то этого не понимает, я им объясню". Поскольку во взрослой жизни ты личность вполне состоявшаяся, добившаяся определенной известности и уважения, то заместительному поруганию подвергаешь собственное детство. Погружая очередного ребеночка в большой чан с кипящим драконьим пометом, ты просто оправдываешь собственную юность. Заявляешь - она мне дико не нравится, я считаю первую половину своей жизни потерянной и несчастной, но это - общий случай. - Класс, - Визитер впервые посмотрел Скицину в глаза. - Зарову должно быть крайне интересно. Сколько я тебе должен за сеанс психоанализа? - Это дорогая забава, разоришься. Таким образом, наш монстроподобный устрашитель детей превратился в человека, просто раз за разом убивающего свое детство. Здорово? - Куда уж лучше. - Вот так-то... - Скицин хлопнул его по плечу. - Не сердись, я шучу. На самом деле я вовсе ничего такого не полагаю. - А доклад сделаешь? - Ну... если позволишь. Пиво кончилось, что будем? Есть хорошее сухое винцо, есть прекрасный "смирнов", настоящий, русского производства. - Водку. Степан, я тебе хочу задать дурацкий вопрос. Из фильма "Игрушка". "Кто большее чудовище, я, приказывающий вам скинуть штаны, или вы, готовый оголить собственный зад?" - А, достало? Конечно, ты. Написал, увлек, заставил поверить. Мы, читатели, народ слабый, податливый, верим легко, раскрыв рот. - Особенно ты такой. - Что я? - Скицин быстро поднялся. - Я своих комплексов не скрываю, я их холю и нежу! Профессия такая! щелк... Визитер прикрыл глаза. Повезло же ему с Прототипом. Картинки слились. Николай и Илья увидели друг друга. Удачи тебе, Прототип Силы.
14. Шедченко принял ледяной душ, обтерся махровым полотенцем. Хорошо, что вчерашняя баня завершилась не пивом, а зеленым чаем. Ничуть не хуже... особенно поутру. Видимо, пока он мылся, ему принесли одежду. Непривычный такой костюмчик, штатский, но чертовски удобного спортивного кроя. Шедченко оделся, посмотрел на себя в зеркало. Даже не военный, пожалуй. Бывший штангист, удачно удерживающий форму. Растолстел он, все же, на штабной работе... В дверь постучали, и вошли, прежде чем Николай успел ответить. Хайретдинов был собран и деловит. Молча опустил на разложенную кровать дипломат, кивнул: - Открой. Шедченко откинул крышку. Достал пистолет, подбросил на ладони, привыкая к тяжести оружия. "Стечкин". Хорошая машинка, по недоразумению названная пистолетом. - Спасибо, Рашид... Это было сложно? - Достаточно. Какого хрена ты украинский гражданин? Николай пожал плечами, поднял пистолет, прицеливаясь. Рашид нагнул голову. - Осторожно, заряжен! - Мне надо будет потренироваться. - В подвале есть тир. Только быстро, Коля. Посланник Тьмы желает тебя видеть. Шедченко вздрогнул. - Его имя - Илья Карамазов. Он наемный убийца, как я понимаю - очень хороший специалист своего дела. Я не смог выяснить, где он живет. Всегда так со Тьмой... неясно до конца. Но мы почувствовали друг друга. - Вызов? - Да. Можешь считать это дуэлью. В полдень он будет ждать тебя на Всероссийском Выставочном Центре. Шедченко недоуменно посмотрел на Визиря. - Не я выбирал место. Он поставил меня перед фактом, Коля. Пригласил прийти. Через главный вход, и - к павильону "Космос". - Так нельзя, Рашид. Там люди. Много людей! - Кому ты объясняешь? Но если я не прийду, то он все равно начнет стрелять. Поверь, выхода нет. - Рашид, это оружие, - Шедченко подкинул пистолет на ладони, - легально? - Да. Но если ты кого-то уложишь, проблем у меня окажется предостаточно. Лучше всего будет уйти от милиции. Она как правило не спешит к месту происшествия. - Полдень, - Николай глянул на часы. - Хорошо, время есть. Рашид, я должен действовать один? Хайретдинов подумал секунду. - Возьми одного из моих ребят, кто тебе симпатичнее? - Семен. - Молодец... Сейчас мы все сделаем. Он будет оформлен твоим телохранителем. И сможет убить Посланника совершенно законно. - Рашид, кто-то еще из вас туда прийдет? - Бес его знает. Посланник Творчества, похоже, сегодня будет стресс снимать. Вчера они взяли мальчишку. - И? - Посланник Творчества блефовал, пытался пойти на альянс с Развитием и Знанием. Он лгал. Это все поняли. Отпускать пацана глупо. - Он его... убил? - Вероятно, да. Через сутки я отвечу точно. Да что ты ужасаешься, вояка? Знаешь, сколько детей исчезает в Москве за сутки? И что с ними происходит? Накинутое на шею полотенце - не самый ужасный способ уйти из жизни. Хайретдинов почесал переносицу. - Впрочем, злись. Когда настанет черед писателя, ты ему это припомнишь. Знаю я вас, военных. Вечно робеете перед культурой... которой о вас подметки вытирает и с дерьмом смешивает. - Это ее работа. - Ну-ну. Идем завтракать. Потом еще немножко займемся... твоим гардеробом.
Мария вернулась только под утро. Анна то задремывала, тревожно и беспокойно, то снова вскидывалась. Как быстро она отвыкла спать в одиночестве... Номер был слишком роскошным, непривычным. Три комнаты, чудовищная кровать, непривычно большая - можно было раскинуть руки, и они не свешивались, можно было лечь поперек, по диагонали... как угодно. Телевизор - импортный, с пультом усеянным кнопками - Анна провозилась минут десять, прежде чем сумела его включить. Даже ванна ее напугала - круглая, очень глубокая, с гидромассажем, про который она только слышала раньше... Нет, разумом она понимала - все это правильно, только так и должно быть. Что для Марии эта роскошь - пыль на ветру. Она ведь даже не о себе заботилась, о ней, глупой провинциальной девчонке. Но было ужасно одиноко и непривычно. Мария велела ей заказать ужин в номер, и она долго колебалась - рискнуть ли? Потом все же сняла телефонную трубку, стараясь говорить четко и уверенно сделала заказ. Минут через пять ужин принесли, но есть не хотелось, она лишь выпила немного сухого вина. Где же, где же сестра ее и госпожа? Когда сквозь сон Анна услышала стук открывшейся двери и глянула на часы было уже полпятого. Она метнулась навстречу Марии, в одной ночнушке, прижалась к ней - к холодным с улицы щекам, зарылась в пахнущие дорогими духами волосы... - Все, все в порядке, - устало сказала Мария, отстраняясь. - Я вернулась. Анна кивнула, сдерживаясь, не спрашивая. Мария села у журнального столика, молча налила себе вина, глотнула... - Если бы ты знала, сестра, сколько там грязи и зла. Анна присела перед ней на корточки. Да, она знала. А если и не знала - то верила... - Я искала помощника, - сообщила Мария. - К сожалению... мы не все можем сделать вдвоем. В груди кольнуло, горло сжал холодный комок. Но Анна промолчала. Ей виднее. - Я никого не нашла, сестра. Быдло. Похотливое быдло, - Мария задумчиво смотрела на нее. - Без ума, без силы, без души... Может быть, нам придется поговорить с другими Посланниками. Дать им шанс спастись. Дать им любовь.
Часть шестая.
Минус второй, минус третий...
0. "Таганская" была забита народом. Кирилл стоял в центре, озираясь по сторонам, терпеливо снося толчки прохожих. Так не хотелось спускаться в метро... вспоминать... он всю жизнь, наверное, будет бояться подземных переходов. Но Визард был прав, здесь легче всего оторваться от преследования. Они подошли к Кириллу сами. Со спины, видимо осмотревшись, и убедившись, что "хвоста" нет. Мальчик обернулся от прикосновения, замер, глядя на Визарда и Визитера. - Я очень рад, малыш, - Визард коснулся его щеки. - Очень рад. Кирилл шагнул к Аркадию Львовичу, уткнулся лицом в жесткую ткань плаща. Хорошо, когда есть кто-то, кто не врет. - Как ты убежал, Кирилл? Визитер взял его за руку, и Кирилл повернулся, посмотрел на себя-другого, себя-звездного, отражение черных игл космоса. Улыбнулся. - Я не убегал. Меня отпустили. Аркадий Львович взял его за подбородок, приподнял голову, тревожно глянул в глаза. - О чем ты, мальчик? - Меня отпустил Ярослав. Тот, который настоящий. Он сказал, что обещал мне... Визард быстро оглянулся, почти потащил его к подтягивающемуся поезду. - Кирилл, Кирилл... Ты уверен, что они не следили? Он лишь пожал плечами. Как он мог быть уверен? Кто он, Штирлиц, или Джеймс Бонд? Просто шел к метро, сел в поезд, доехал до Таганки... - Джотто врал, врал, понимаешь? - Аркадий Львович казался по-настоящему встревоженным. - Работа у него такая - врать! Я надеялся, но ночью понял - он лжет! Он не хочет альянса, он хочет победы, хочет нашей смерти. Все мы - пешки в его игре... - Но Ярослав... - Чем он лучше? Господи, какая наивность, ну с кем я связался... Они проехали остановку до Китай-города, пересели на Калужско-Рижскую ветку, вышли на Сухаревской.