Сергей Лукьяненко. "Осенние Визиты"

Это процесс не быстрый, но Ким Родионович уже слегка напуган и стремится вновь завоевать доверие. Теперь он будет переправлять деньги за незаконные реэкспортные операции своевременно. Надеясь на прощение... дурак. Власть не прощает тех, кто хоть раз попробовал ее обмануть. - Что, Семен? - Шедченко вернулся. - Один? - Нет, с каким-то мужчиной. - Так пусть заходят, - сердито бросил Визирь. - Да, Семен... Усильте охрану территории. Семен насторожился. - Есть серьезные основания полагать, - Визирь решил быть откровенным, - что сегодня произойдет попытка террористического акта. Охранник явно пытался соотнести смысл фразы и спокойный тон Хайретдинова. Вывод он сделал неправильный. - Рашид Гулямович, на чем сосредоточить особое внимание? - Семен... - Визирь укоризненно покачал головой. - Мне не нужен политический капитал, нажитый на фальшивых покушениях. Рано или поздно от отзывается презрением... Я действительно полагаю, что на меня готовят покушение. - Связаться с отделом охраны парламента? Нас только шестеро, Рашид Гулямович! - Нападать будет одиночка. Правда - очень талантливый одиночка. Не стоит отпугивать его толпой омоновцев, иначе он просто затаится, и повторит попытку. Лучше - покончить с ним раз и навсегда. Семен неуверенно кивнул. - Вы справитесь? - С одиночкой - справимся. - Это профессионал. Наемный киллер высокого класса. - Машину обстреливал он? - Да. Семен не стал больше ничего уточнять, а Визирь предпочел не вдаваться в подробности. В общем-то он даже не был до конца уверен в своем прогнозе. Но сегодняшняя встреча была таким удобным шансом для Посланника Тьмы, что тот не захочет его упускать. Главное - покончить с киллером. Покушение в любом случае, даже при неудаче, нанесет непоправимый вред - привлечет к нему внимание спецслужб и журналистов. Не так уж часто депутатов преследуют столь целеустремленно и энергично. Непременно поползут версии о его причастности к мафиозным разборкам, КНБ усилит контроль, начнет раскручивать Шедченко - что делает украинский военный в окружение русского политика? Всплывет факт выдачи Николаю оружия, кто-нибудь привяжет его личность к событиям на выставке. И станет чертовски трудно закончить игру с оставшимися конкурентами... Шедченко вошел в кабинет уверенно, даже не постучав. Очевидно - демонстрируя писателю их дружеские отношения. Визирь шагнул навстречу. Лицо Зарова было ему прекрасно знакомо. Но в реальности оно оказалось неожиданно мятым, усталым. Темные круги под глазами, заметное брюшко, забрызганные грязью джинсы, обвислый свитер. Не следишь за собой, не следишь... А ведь порой Посланник Творчества бывал и стройным, щеголеватым красавцем, меч в руках держал не хуже Посланника Силы, а уж язык был подвешен... толпы поднимал и бросал на смерть. - Рад вас видеть, Ярослав, - он протянул руку, и Заров ответил рукопожатием. Хороший знак. Он может сам этого не сознавать, но ему страшно и одиноко. Он хочет сильных союзников, защиты, уверенности, похвалы. - Прежде всего - подтверждаю все свои гарантии. Вы можете в любой момент покинуть нас. Вас отвезут в любую точку города, не причиняя ни малейшего вреда. - Откуда такой гуманизм, Визирь? - Правила игры, Ярослав. - Всегда считал политику игрой без правил. - Я не политик, - Визирь посмотрел ему в глаза, сказал, повышая тон, щупая его душу. - Я - Власть. Никакой реакции. Насмешка в глазах. Усталость и насмешка. Его не согнуть, как отставного лейтенанта. Прототип, все-таки. Тем более - Прототип Творчества. Он всегда ненавидел Власть - если не нес ее сам. В этом он был ближе всего к Посланнику Тьмы, пускай и дрался с ним яростнее всех. Их различие пролегало на тонкой грани морали, которую легко почувствовать, но невозможно определить. - Вы молодец, - почти искренне сказал Визирь. - Держитесь, признаете ошибки, способны искать компромиссы... - ему пришлось мгновенно поправиться: - пока они не идут вразрез с совестью. Визирь прошел к столу, достал коньяк. - Будете? Писатель кивнул. Посланник Власти аккуратно и понемногу наполнил три бокала. Писатель выпил первым - то ли был предельно доверчив, то ли понимал - нет нужды Хайретдинову травить его в собственном кабинете. Пока нет. - Будем на "ты"? - Как угодно. Визирь жестом пригласил его и Шедченко к камину. Там уже стояли три кресла, маленький столик. Коньяк он захватил с собой, все остальное было приготовлено заранее. Писатель сел, вытянув к огню ноги в грязных ботинках. Засмеялся: - Огонь в камине, хороший коньяк, мелко нарезанный лимончик... Беседа с умными людьми... Такая душевная атмосфера. Не хочется уходить. - А это и необязательно, - Визирь плеснул еще коньяка. - Но если вы боитесь разнежиться в тепле, утратить бдительность... так пойдемте общаться в сад. Там холодно, грязно, дождь накрапывает. - Нет, зачем же, - писатель крутил в руках бокал, глядел в огонь. - Начинайте. Расскажите мне, чего вы хотите от мира. И почему я должен быть с вами. - Долгий выйдет рассказ. - А мы разве торопимся?
10. У них еще оставались деньги. Немного, тысяч десять у Виза, тысяч тридцать у Кирилла, но пока их это не беспокоило. Они взяли по здоровенному гамбургеру в киоске у метро "Краснопресненская" и по стакану горячего кофе. Почему-то не оказалась сахара, но было так холодно, что кофе все равно казался вкусным. Потом Виз догадался купить батончик "Марса", и они честно разломали его напополам. - Может сходим в зоопарк? - то ли всерьез, то ли нет, предложил Визитер. - Зачем? - Надо же где-то поболтаться, пока все прояснится. Кирилл дожевывал шоколадку, размышляя. На улице было неуютно и опасно. Какой-нибудь милиционер мог вспомнить его фотографию. В метро - тот же риск, да и не хотелось лезть под землю. Наверное, это теперь навсегда. Страх перед узкими переходами, потоком людей - где так легко почувствовать себя в безопасности, и так просто убедиться, что это ошибка. Страх перед выстрелами, мечущимися между стен, перед искаженными ужасом, безумными лицами. Визитера, когда они спасались бегством, едва не затоптали - Аркадий Львович буквально выхватил его из толпы, прижал к стене, дал отдышаться. - Пойдем, - согласился Кирилл. Плата за вход была символической. Пятьсот рублей за ребенка. И людей было много, несмотря на погоду. Жаль только, что многих зверей уже перевели в закрытые помещения, на зиму. Они постояли у вольера с медведями, недолго, было что-то неприятное в этих зверях... обманчивая покорность и затаенная свирепость. Как в людях, наверное. И все таки это было здорово. Человек не зря придумал зоопарки. Может быть, цирки придумал зря - Кирилл никогда не понимал этого искусства, ему становилось грустно от напряженных улыбок гимнастов и натужной веселости клоунов, а при виде знаменитого дрессировщика с вымуштрованными кошечками его брала злость. Глупо устраивать представления, где все зрители считают своим долгом смеяться. Зоопарки - честнее. Решетка - как граница. Мы - не звери. Звери - не мы. - Давай волков посмотрим, - предложил Виз. Но вначале они потолкались у вольера с тиграми. Те дремали в каменном гроте, им явно не хотелось выбираться под дождь. Лишь временами один из зверей поднимал веки, окидывал людей за оградой хищными желтыми глазами, и продолжал дремать. Он не собирался признавать плен. Его поймали, его отгородили от добычи, но он оставался зверем, честным и безжалостным убийцей. Попрошайничать - удел медведей, обезьян и людей. Тигр всегда оставался тигром. Кирилл хотел посмотреть, сколько зверей в вольере, и сколько им лет, но таблички нигде не нашел. Наверное, снял какой-нибудь коллекционер. Кирилл знал одного такого собирателя - у того вся комната была увешана жестяными, пластиковыми, деревянными табличками. "Работает лазер!", "Осторожно, мины!", "Экстрасенс международной категории"... Может быть и табличке "Амурские тигры" нашлось место. Они двинулись дальше. Взяли по мороженному. У Виза деньги кончились, расплачивался Кирилл. Было около двух, значит, писатель уже у Хайретдинова. Кирилл надеялся, что они договорятся. Это было бы здорово - получить такого союзника. Хотя бы на время избавится от страха. Политиков всегда охраняют, а Хайретдинов еще и бизнесмен. У него, конечно, куча телохранителей. Здоровые, крепкие парни с автоматами, скупо улыбающиеся - как в американских фильмах, и всегда побеждающие врагов. Ни его, ни Виза такие не обидят. Живет Хайретдинов где-то за городом, вокруг дома, конечно, большой сад. Там даже дождь идет по-другому. Может быть, есть собака, свирепая, боевая. Кирилл очень любил собак, и не понимал, как можно их бояться. Даже питбулей - не виноваты же они, что такие уродливые. Идущих следом подростков он заметил не сразу. Как-то отложилось в голове, что бояться надо лишь одного человека - парня с глазами цвета осеннего неба. А это были их ровесники, ну, чуть постарше. Трое, расхлябанные, в изодраных "для красоты" джинсах. Их так и хотелось назвать "шпаной"... про себя, конечно. Они тоже были хищниками, пусть и не такого калибра, как тигры. Трое подрастающих шакалов, уже пробующих зубы. - Виз, - шепнул Кирилл. Визитер обернулся, потом глянул на него. В глазах мелькнул испуг - отражение того страха, что коснулся Кирилла. Парни ускорили шаг. Может быть они и не собирались вначале приставать к ним. Но теперь заметили страх, и мальчишки-близнецы превратились в добычу. Легкую добычу - слишком чистенький и интеллигентный вид был у них. Как на зло, рядом никого не было. Они шли между пустыми птичьими вольерами, огромными, с каменными горками внутри, надежно отгородившими их от посетителей. - Эй! - крикнул один из подростков. - Стойте! Другой быстро, воровато оглянулся, проверяя, не идет ли кто следом. Бежать они не стали - это уже было поздно. Только разожгло бы азарт в шакалах. Говорят, когда жертва пыталась спастись бегством, ее плоть пьянит хищника. - Деньги, и проваливайте, - быстро сказал тот паренек, что велел им остановиться. - Быстро. Он даже не угрожал, просто отдавал команды.