Сергей Лукьяненко. "Осенние Визиты"

Песик взвизгнул, откатываясь назад. - Очнись, - сказал писатель. Собака крутилась под вагончиком, не решаясь приблизиться. Он открыл дверь, заглянул. Мужчина лет сорока, в заношенном костюме и грязных ботинках, валялся на койке. Лицо его было мирное и спокойное. На столе надрывно сипел электрический чайник. Заров выдернул шнур из розетки, встряхнул чайник - тот был полным. Недавно закипел. Он вышел в вечерний сумрак. Глянул на часы - восемь. ребятишки, я взаправду хотел оттянуть развязку... Стройка была сонной, пустынной. Заров обошел самый ближний дом, достал сигареты. Вдохнул горький дым. - Ярослав... Такой он ее и представлял. Самой обычной. Симпатичной, хорошо сложенной, с добрыми глазами. Из таких девушек получаются хорошие жены. - Визирь - рядом? - Да, Мария. - Что он задумал? - Ловушку. Он не собирался врать. Абсолютно никчемное занятие. Женщина кивнула, улыбнулась. Хорошая улыбка. - Чужими руками? - Конечно. Когда Власть поступала иначе? - Ярослав... - она шагнула к нему, и писатель отшатнулся, к стене, к дому, к спасительной темноте подъезда. - Ты знаешь, что еще можно все изменить? - Да. - Я вижу тебя, Ярослав. Грань - она совсем рядом, - женщина развела руками, отмеряя какое-то расстояние. - Знаешь, как все кончится? - Нет. - А должен был бы знать... Визирь не выдержит, прийдет сюда. Будет стрельба и кровь. Будет боль. Но когда Добро побеждало без боли? - Ты так уверена, что уцелеешь? Мария улыбнулась. - Смерть не страшна, писатель. Главное - победа. Мы меняем друг друга, писатель. Ты думаешь - побеждает последний из нас? Заров молчал. - Кем стал бы твой Визитер? Не покончи он с собой? - Уже не знаю. - Ярослав, - она шла к нему, спокойная и уверенная, Посланница Добра - которого не было. - Визирь до сих пор живет в каменном веке. Большая дубина и послушная толпа с острыми копьями. Да, он хочет измениться, но это время еще не пришло. Илья... он тоже молодец. Тоже силен. Но и он промахнулся. Заров оглянулся. Нырнул в подъезд. Мария шла следом. Он побежал по лестнице, темной и бесконечной, лишь отсветы прожектора сквозь амбразуры окон - матовым лаком ложились на ступени. А шаги следом - такие неторопливые, но настигающие, как в кошмарном сне, и бег бессмыслен. Не убежать. Писатель не заметил, как кончились этажи. Бетонная клетка, холодный металл лестницы, распахнутый люк над головой. Он вскарабкался-вполз вверх. Крошечная конура над люком - дальше... Звезд нет. Облака, серая пелена, поношенный саван над городом. По краю крыши тянулся заборчик, смешной, по колено, словно подмывающий перегнуться через него. Заров отошел от люка на пару шагов, когда увидел Марию. Она ведь не бежала... почему она настигает его... - Ярослав, нет выбора - на самом деле. Уже нет. Он кивнул, потому что это было правдой. - Мы все переплавились, Заров. Проросли друг в друга. Власть, Добро, Тьма, Развитие... Смешные линии, четкие, как в учебнике... Ее лицо было светлым, почти мерцающим в сумраке. Ярослав остановился. Край крыши манил. Оградка упиралась в колени - низенькая, как на кладбище, такая же бессмысленная и символичная. Не сторожите мертвецов и самоубийц. - Я знала, что Визирь устроит засаду. Кто у него под рукой? Десяток бандитов? Рота омоновцев? Какая разница, Ярослав. Он уже говорит моими словами. Его победа станет моей победой. Илья или Визитер, Визирь или я - все теперь едино. Чуть больше Тьмы, чуть больше власти... Она остановилась в шаге от писателя. - И все же, я предпочла бы победить сама. - У меня пистолет, - сказал Заров. - У тебя боль в душе, литератор. Она убивает быстрее, поверь. Гораздо быстрее. Я могу разбудить ее... двумя-тремя словами. И ты просто шагнешь вниз. Возненавидев себя. - Какая беспощадная вещь - доброта. - Конечно, литератор. Посмотри вниз. Ярослав посмотрел. Стройплощадка все еще дремала. Где-то там - Карамазов, мальчишки, возможно - Визирь. Где-то вокруг - смыкается кольцо законных убийц. - Высоко, - сказал он. - Это только кажется, литератор. Ты коснешься земли очень быстро. Она тоже умеет любить - земля. Заров кивнул. Протянул руку, касаясь плеча Марии. Хрупкого и нежного. - У тебя нет власти надо мной, девочка, - сказал он. Глаза Марии сузились. - Пуля, приклад, нож в спину - это куда слабее твоей силы, - сказал Ярослав. - Конечно. Но их я боюсь. А тебя - нет. - Ты не можешь не бояться! Заров покачал головой. Почувствовал, как гнется тело под рукой. - Высота, девочка, - он ждал, что в голосе прорежется ненависть, но для нее уже не осталась места. Только усталость. - Двенадцать этажей. Каждый заглянет в твои глаза. И ты узнаешь эти взгляды. - Ты недостоин жить! - она завизжала, выдираясь из его рук, но он удержал Посланницу Добра, медленно-медленно наклоняя ее над краем. - Вы все - недостойны жить! - Конечно. Несправедливо, что уж поделать, - он даже смог улыбнуться ей. - Добро - такое славное оружие. Такое сильное. Заров запрокинул голову. Что-то мокрое коснулось лица. Капля дождя, или снежинка. Еще одна. Все-таки - снег. - Надо пройти очень долгий путь, Мария. Чтобы не бояться - ни добра, и ни зла. Но ты этого не поймешь. Твой путь будет быстрым. Он заглянул в ее глаза. - Лети, девочка.
12. Снег, снег, снег... Еще слабый, еще тающий в липкой грязи луж, еще не способный победить. Заров обогнул бетонные блоки, разбросанные вдоль здания. Ржавые петли арматуры уже затянул иней. Он прижался лбом к шершавому, ледяному бетону, постоял, ожидая, пока уймется боль. Но болело слишком глубоко внутри. - Слава, - прошептал он. - Слава, ты об этом говорил? Да? Что он увидел в свой последний вечер, что представил? Как угадал победу - если это и впрямь победа? - Все-таки - не она, - сказал Ярослав. - Уже немало, ведь верно? Снег все падал, и тишина сгущалась, близилась к той грани, за которой он мог бы - услышать. Но еще многое было не доведено до конца, и не было времени вслушиваться в шепот из-за грани. Заров обогнул бетонные надолбы, скользя по подмороженной грязи, приблизился к телу. Мария смотрела в небо. Глаза были открыты, снежинки таяли на лице - и казалось, что Посланница Добра плачет. Пика арматурины, прошедшей сквозь живот, глянцевито поблескивала в свете заходящего солнца. - Нам не нужна такая любовь, - сказал Заров. - Уноси ее с собой... в ад. - Так уверен, что она пришла оттуда? Ярослав обернулся. Илья Карамазов держал пистолет опущенным, не целясь, но в этой хватке было слишком много легкости и спокойствия. - Уверен, - Ярослав посмотрел ему в глаза. - Ты в этом еще убедишься. Карамазов заулыбался. - Наверное. Но ты - раньше, можешь не сомневаться. Где Визирь и мальчишки? Ярослав пожал плечами. - Ищи. Карамазов поднял пистолет, покачал дулом, словно решая, куда стрелять. Тихо засмеялся: - Боишься, писатель... - Да. - Какое это ощущение - стоять под дулом? - Неужели самому не приходилось? - Так - нет. Расскажи, ты ведь умеешь. - Холодно, - просто сказал Заров. - И все? - Карамазов казался разочарованным. - Мышцы напрягаются. Словно надеешься отразить пулю. На лице Ильи отразился легкий интерес. - Забавно. Не щурься, я не стреляю в голову. - Может быть - еще и улыбнуться? Карамазов засмеялся-закашлялся, отступая. - Остряк... Иди вперед. И не оглядывайся. Заров не шелохнулся. - Иди-иди, - добродушно сказал Карамазов. - Я не собираюсь стрелять в спину. Мне нужен щит, и ты им поработаешь. - Куда идти? - Пока - вокруг дома. Медленно, прогулочным шагом. Заров развернулся. Между лопатками тут же возник щекочущий холодок. Но Илья действительно не стрелял, шел следом, шагах в пяти, только грязь чавкала под ногами. Проходя мимо тела Марии он на мгновение остановился - и Заров услышал легкий хлопок. Он даже не сразу понял, что это был выстрел. Лишь через пару секунд, когда бояться стало поздно. - Не наложил в штаны? - полюбопытствовал Илья. - В нашем деле необходим контроль. Особенно с такими дамочками. - Тебе ее абсолютно не жалко? - замедляя шаг спросил Заров. - Жалко. Она мне очень помогла, - в голосе Ильи сквозила теплота. - Но ты понимаешь, Ярослав, тут ведь сопли неуместны. Слишком большие ставки. Побыстрее, хорошо? Они шли по стройке и Заров, непроизвольно, цеплялся взглядом за каждую мелочь. Строительный вагончик, почему-то покрашенный в бледно-розовый цвет, гора обугленных досок, старый, сломанный будильник, высунувший из лужи смятый бок. Длинная лента застывшей смолы, сползающая по стене дома, и растекшаяся жирной кляксой. Делянка сверкающих осколков, торчащих из земли - их и нарочно так не воткнешь, словно кто-то засеял стеклом усталую городскую почву, и та, благодарная, отозвалась диковинным урожаем. Его мир, его исток, его последняя арена. Города, что созданы для съемок "Сталкера", земля, что охотнее всего родит стекло, люди, готовые дарить свою правду, единственно верную и любимую, всему миру. Он уже об этом не расскажет. Не успеет рассказать. Может быть, смогут другие. Они завернули за угол. - Стой, писатель, - сказал Илья. Он подчинился, поднимая голову, вглядываясь в вечерний сумрак. Мальчишки стояли у стены, упираясь в нее руками, сейчас - абсолютно одинаковые, неотличимые друг от друга. Визирь, со своим маленьким пистолетом, прохаживающийся в сторонке. Все-таки захотел лично поставить точку... - Хайретдинов! - негромко позвал Илья. Визирь дернулся, оборачиваясь, но, видно, понял, что соревноваться в скорости с Посланником Тьмы не стоит. Медленно опустил руку с оружием. - Вот так, - одобрил Илья. Он даже не потребовал бросить пистолет - словно его забавляла сама мысль о попытке сопротивления. Мальчишки даже не шелохнулись. - Иди к ребятишкам, - сказал Карамазов. Ствол ткнул Ярослава под лопатку, и он подчинился. Встал между Кириллом и Визитером, оперся о стену. Илья носком ботинка пнул его по ступням, раздвигая ноги. Поза стала неудобной, безвольной. В такой позе не слишком-то подергаешься. Ярослав скосил глаза влево, вправо. Поймал взгляды обоих мальчишек. Черт, кто же из них - кто? Карамазов за спиной медленно двигался, явно в поисках той точки, откуда сможет контролировать всех четверых.