Сергей Лукьяненко. "Холодные Берега"

Сердце в пятки рухнуло и пот прошиб. Весь порт был яркими огнями опоясан. Прямо на земле расставили карбидные фонари, у каждого солдат сидел, да еще несколько патрулей прохаживалось. И корабли в гавани стояли, вытравив канаты на всю длину, и тоже в огнях, как на именинах главы Дома, и матросы на палубах. Они и не таились ничуть. Вовсе не для того порт оцепили, чтобы нас поймать -- понимали, что мелкая рыбка в любой сети прореху найдет. Отпугивали они нас от порта, вот как. Ясно давали понять -- не подходи, ничего здесь не выйдет. -- Сестра-Покровительница... -- прошептал я. -- За что же так? А? Разве я последний гад на земле? Разве заветов не чту? Молчала Сестра. То ли не хотела помочь, то ли не могла. Говорят же -- Сестра всем помогает, только кому больше, кому меньше. Вот, видно, и для меня настало меньше. За минуту в голову двадцать безумных планов пришло, и все оказались недостаточно безумными. Не пройти. Никак. Не проползти по канавам, не проплыть вдоль берега, не пройти в одежде мирного гражданина или стражника. Конец. В порт не пробиться, а завтра придет к острову линкор... тут-то потеха и начнется. Выйдут на берег высокородные, в своих жилетах серого металла, что и пулей-то не пробить, выведут лошадей, привыкших и по горам лазить, и по болотам плестись. Выгонят всех жителей из домов, с собаками прочешут остров... Тихонько застонав, я двинулся обратно. Это что ж такое! Откуда такой переполох, такое рвение? И почему комендант готов из рук славу нашей поимки выпустить, лишь бы совсем не упустить? Словно не о почестях речь идет, а о том, чтобы голову сохранить! Марк ждал меня под балконом. Молча выступил навстречу, взял за руку, прижался на миг. Я почувствовал, что сердце у него колотится. Волновался, значит. -- Плохо дело, -- честно сказал я. -- Порт оцеплен, не пройти. Стражи -- как блох на псе. Да и псов хватает... Приплыли мы, Марк. Видно не стоило дергаться... в руднике тоже живут. -- Если в каком-нибудь доме укрыться? -- спросил Марк. -- Отсрочка. Только отсрочка. Мы стояли во тьме, прижавшись голова к голове и шепчась. Два неудачливых беглеца, успевших к тому же руки кровью обагрить. Самая пора себя пожалеть. -- Ничего, Ильмара так легко не возьмешь, -- сказал я, даже не Марку, а себе самому. -- Много солдат в порту? -- Очень много. -- А город плотно оцеплен? -- От души. -- Тогда кто в форте? Я заглянул мальчику в глаза. Глаза были злые и упрямые. -- Да я и не знаю толком, есть ли тут план„ры. Тем более -- дальние. -- Один точно есть. Как бы еще в гарнизоне узнали, кто я? Прикрыв глаза, я начал вспоминать, не маячил ли на воде быстроходный военный клипер. Вроде бы нет. Значит по воде нас никто догнать не мог. -- В одной сказке говорится, как лиса спряталась от собаки в конуре. Даже если план„ра нет -- укроемся в форте. Уж там они нас искать не будут. А вот это было такое безумие, что оно мне понравилось. -- В сказках люди на небо по бобовому стеблю забираются! -- буркнул я для порядка. Но из всего, что мы могли сделать, поход в форт оставался единственным шансом. Пусть даже совсем крошечным. -- Только бы до света успеть, -- сказал я. -- Как нога? -- Болит, но несильно. Ты не бойся, Ильмар, я помехой не стану. Надо -- так побегу. -- Надо будет, так ты у меня птичкой полетишь. Я сдался.
Может, когда раньше и был форт неприступной крепостью. Сам Ушаков-паша острова осаждал, и кипела здесь настоящая схватка. Только теперь форт осады не боялся, стены у него остались лишь с двух сторон, остальные снесли для удобства застройки; служил он просто здоровенной каменной казармой для трех сотен стражников. И сейчас, когда почти все они по городу бегали, да порт охраняли, пройти в него было легче легкого. На дороге, что вела на утесы, пост, конечно, стоял. Трое солдат-новобранцев, сидели в кругу света от фонаря, да в карты играли. У меня глаза на лоб полезли от такой беспечности. Тоже отпугивают, как в порту? Обошли мы их легко, по крутому, заросшему жимолостью склону. Дул ровный бриз, кусты так шумели, что можно было и верхом, не таясь, проехать. Вышли снова на дорогу -- хорошую, каменную, широкую. И тут меня сомнение взяло. Пост -- это не дозор, собаки ему не положено. Собаки по острову бегают. Это как раз понятно. А все же откуда такое разгильдяйство, при тревоге-то, да у начальства под боком?.. Я снова оставил Марка одного и прошел вперед. Верно. Был и второй пост. Двое солдат с офицером -- в темноте блеснул ствол пулевика. Полчаса я за ними наблюдал, уже и небо чуть светлеть начало, пока не уверился, что и секрет обойти можно. Расслабились они под утро, задремывать стали. Я вернулся за Марком, и мы тихо прокрались мимо караула. Сколько же времени? Часов пять утра, наверное. Еще часок нам обеспечен -- хорошо, что небо тучами затянуто. А дальше все. Рассвет, солдаты в казармы начнут возвращаться, так и возьмут нас. -- План„рная площадка за стеной, -- шепнул я Марку. -- Так сделаем... глянем, есть ли что, да и будем искать ухоронку. Может, жратву удастся своровать... Марк меня и не слушал. Смотрел на развилку -- одна дорога к самому форту вела, к казармам и комендантскому дому; другая к ровной площадке на утесе, где план„ры садились. Напряжен он был как струна. Долго так пацану не выдержать. Впрочем, и я не железный. -- Давай попробуем, Ильмар, -- сказал он вполголоса. -- Клянусь, я сумею план„р поднять. -- А посадить сумеешь? -- Должен. Ничего я еще для себя не решил. Спрятаться в форту -- безумие, но безумие правильное, самое подходящее для Скользкого Ильмара. А вот довериться мальчишке, что грозится план„р в воздух поднять -- я столько не выпью. Но почему бы не поискать укрытие на план„рной площадке? -- Идем. Дальше постов совсем не было. Видно и впрямь, все в городе, раз такие места не охраняют. А в общем-то, чего план„ры охранять? Кому они подвластны, кроме летунов высокородных? Площадка была велика, занимала почти столько же места, как и сам форт. Да и труда в нее вложили немало -- камень стесали ровнее, чем площадь перед графским дворцом. Идешь, ног не чуешь, как на льду. Только в отличии ото льда подошвы не скользят, камень ровный, но шершавый. Эх, сколько же каторжников здесь судьбу проклинали, киркой да ломом гранит ковыряя, потом на карачках ползая, шлифуя и выравнивая?.. На краю площадки, ближе к форту, высились несколько строений, мы обошли их стороной. А план„ры и впрямь были. Целых три. Два поменьше, чехлами брезентовыми укрытые, один большой, без чехла. Марк сразу потянул меня к нему, и я послушно двинулся следом. Проснулось любопытство... даже если помирать, так хоть погляжу на чудо из чудес, перед которым все на свете меркнет. План„р казался птицей. Огромной птицей, расправившей крылья, да и замершей устало, не решаясь взлететь. С каждым шагом меня брала робость. Казалось, что исполинское тело сейчас дрогнет, повернет к нам острый клюв кабины и разразится насмешливым клекотом. Я даже не заметил, что шепчу молитву Искупителю, во всех грехах каюсь, да приношения обещаю. А Марк шел вперед. Лишь рядом с план„ром я чуть успокоился. Живого в нем было не больше чем в телеге. Крылья оказались из дерева, из тонких, решеткой переплетенных планок, обтянутых плотной, глянцевой -- будто лаком покрытой, материей. Все разукрашено большими яркими аквилами и иными эмблемами. Впереди -- маленькая застекленная кабина. Высокий раздвоенный хвост -- тоже из дерева и ткани, все это подрагивало на ветру и тонко, жалобно стонало. Под кабиной была закреплена длинная труба, охваченная серыми металлическими обручами. План„р держали крепкие веревки, иначе он давно бы укатился в пропасть на своих колесиках. -- Дальний, -- сказал Марк. -- Дальний план„р. Вот как они узнали, Ильмар. Говорил я тебе -- пошлют вслед нам план„р... повезло, наш корабль его опередил. -- Значит, ты Сестре люб, -- я чувствовал, что мне надо сказать что-то правильное и лишенное мистики. Избавится от сказочных страхов перед план„ром. Мальчишка уже лез в кабину. Я заглянул туда -- два деревянных креслица, таких хлипких, не понять, как и держатся, перед передним -- рычаги, педали, тяги на тросах. На доске -- несколько циферблатов -- механические часы, вроде бы барометр, компас, да еще что-то. Стрелки и цифры на приборах были покрыты фосфором и таинственно мерцали. Все остеклено, только потолок из туго натянутой ткани, но тоже с окошечком в деревянной раме. Марк посидел миг в кресле, озираясь. Потом потянулся в Холод -- и дал мне зажигалку. -- Подсвети, Ильмар. Только осторожно, план„р горит как спичка. Я стал светить. Зажигалка быстро нагрелась, серебро обжигало пальцы, но я терпел. Марк внимательно разглядывал приборы. -- Туши, -- наконец сказал он. Он откинулся в кресле -- при его маленьком росте оно было даже удобным. Вздохнул. -- Можно попробовать. Не струсишь, Ильмар? И до меня стало доходить -- мальчишка вполне серьезен. Он собирается поднять план„р в воздух и улететь на материк. Сестра, вразуми дурака! Отсюда -- до материка! Над морем! Такое не всякому летуну под силу! -- Когда штаны будешь сушить, спроси, не струсил ли я! Ну кто меня за язык тянет! Дать Марку по шее, да и пойти на поиски укрытия! -- Тогда посвети еще. Я послушался, хоть зажигалка еще и не остыла. Марк между тем запустил руку под кресло. Поискал там, покачал головой. Перегнулся назад, обшарил второе кресло. Посмотрел под доской с циферблатами -- я послушно вел зажигалку вслед за его лицом.