Сергей Лукьяненко. "Холодные Берега"

-- Холопам -- пулевики? Благодарю покорно! -- основной спорщик радостно ухватился за эту промашку. -- Нет уж, лучше без этого! -- Почему же? -- притворно изумился рудознатец. Такой разговор у него, видно, каждый день происходил. -- Почему? Да потому, что тогда чернь разграбит з(мки, убьет сеньоров, опустошит города. Нельзя будет ночью на улицу выйти, за каждым углом притаится бандит с пулевиком! -- Зачем же черни бунтовать? Если железо станет доступно всем, если наступит сказочный железный век? Урожаи поднимутся, добротная железная утварь появится в каждом доме, строительство неизмеримо облегчится... -- И не станет ни богатых, ни бедных, -- фыркнул аристократ. -- Утопия, старик. Утопия в чистом виде. Может быть ты и знаешь побольше моего о сродстве элементов, но уж о природе душ я тебе могу рассказать! Крестьянин не плуг поспешит сковать, если ему дать железо. Он меч захочет! И пойдет в леса, грабить проезжих, резать стражу... -- Почему же... -- Да потому, что у божественной любви свои пути, прихотливые! Порадуйся лучше, что Бог в своей милости не дал людям достаточно ума, сродство железа разбивать. Иначе не стоял бы тут, рядом с умными и добросердечными людьми, а прислуживал бандитам, у которых кулак побольше головы! Раздался взрыв смеха. Хелен, устало прижавшаяся ко мне, тихонько сказала: -- Браво. Рудознатец не дурак, но ведь этот баронишко захудалый -- умнее. -- Полагаешь? -- Конечно. -- Милостивый господин, -- старик склонил голову. -- Я не смею спорить, но, видно, лишь сам Господь мог бы нас рассудить. Нам не дано, увы, знать, как сложилась бы жизнь, стань железо вещью обыденной... -- Такого и быть не могло, -- безжалостно добил его аристократ. -- А вот тут вы не правы, господин... -- старик оживился. -- Известно, что еще в средние века, в году тысяча четыреста пятидесятом от обожествления Искупителя, в британских землях добывали железо из земли, ныне непригодной для обработки... -- Видно, все и добыли! Снова хохот. Аристократы потешались от души. -- В Китае, наряду с тайной гибкого стекла, так долго не дававшейся державным мастерам, знали и секрет добычи железа... -- рудознатец почти кричал в меру своих слабых сил, -- из пустой породы. Но потом Чингиз, будущий руссийский хан, взял Пекин, и велел отсечь головы всем мастерам, сказав, что только трус прикрывает себя латами... -- Надо же, а я думал, что он небольшого ума был человек! Смех... -- Пойдем, -- сказала Хелен. -- Про булаты он уже рассказывал, это так, напоследок. Я кивнул, и мы тихонько двинулись к выходу. Неприятно было видеть унижение старого мастера, пусть он и заслужил его пустыми разговорами. Уже на улице я спросил летунью: -- Интересно, а он прав? -- О чем ты? -- О том, что люди умели добывать железо из пустой породы. -- Да. Уверена, что да. -- Но почему никто не пытается восстановить секрет? Ведь это так изменило бы всю человеческую жизнь! -- Ты сам ответил. -- Хелен, я не понимаю. -- Ты все-таки не настоящий аристократ... -- смягчив слова улыбкой, летунья пояснила: -- Вся жизнь, и у нас, и в Руссии, и в Китае, зиждется на железе. Оно -- мера стоимости. Как прикажите торговать, если железо упадет в цене? -- Есть еще серебро, золото наконец... медь... -- Все давным-давно завязано на железо. Все сокровищницы наполнены им. К тому же железо -- не бесполезное золотишко, которое годится лишь на дешевые украшения. Это и деньги, и товар. Железо прочно и красиво. Началась война -- и ты пустил его на оружие, например. Понимаешь теперь? -- Но все равно, выгоды были бы несравнимы... -- Для кого, Ильмар? Накопления Дома, или запасы Церкви -- огромны и разнообразны. И все же они в основном в железе. Для мелких аристократов более того, кроме шахты-другой у них и нет ничего. Кто же захочет рубить под собой сук? Кто пожелает разоряться ради того, чтобы крестьянин имел железный плуг, а ребенок играл стальным ножиком? Кому это надо? Я даже остановился. Мысль была такой ослепительно-яркой, такой простой, такой чудесно все объясняющей... -- Хелен... Маркус спер книгу, в которой описана тайна дешевого железа! Она даже не удивилась. Помолчала, потом пожала плечами: -- Не знаю. Мне это не приходило в голову. -- Точно! -- Ильмар, слишком уж просто. -- А что тогда? Ну что? Хелен посмотрела мне в глаза: -- Ильмар, не дай Господь нам это узнать.

Часть четвертая.
Страна чудес.
Глава первая, в которой я дважды нахожу принца Маркуса, а Хелен оба раза смеется надо мной.
Ни один город в мире, даже Париж или Рим, не выглядят ночью так красиво, как Миракулюс. Все сияет! На аллеях зажглись газовые фонари, причем зажглись сами по себе, ни одного фонарщика я не увидал. То ли к ним шли электрические запалы, то ли применялось что-то еще более хитрое. Хрустальный Дворец весь сиял -- верхний этаж мертвенным светом дуговых фонарей, остальные -- от нормальных ламп. На нижних ветках деревьев раскачивались маленькие зажженные фонарики, их развешивали, быстро скользя на деревянных роликовых коньках, подростки в униформе. Разноцветными огнями пестрели пиццерии, ресторанчики, пивные. И людей меньше не стало, наоборот, все переместились из павильонов и дворцов на аллеи. -- Мне надо заглянуть на план„рную, -- сказала Хелен. -- Пойдешь со мной, или подождешь? -- Подожду, -- решил я. -- Давай встретимся вон там, у сцены... Огромный открытый театр и впрямь был одним из центральных мест ночной жизни. Никакой платы за билеты не бралось, люди просто сидели перед сценой за столиками, пили, ели и общались, особо и не глядя на сцену. Хелен кивнула, и двинулась по аллее. А я присел за свободный столик, заказал подавальщице коньяк и кофе, уже начиная привыкать к местным ценам, и погрузился в раздумья. По всему выходило, что наша авантюра обречена на провал. Нет здесь Марка, и не было никогда. Еще день-другой мы его поищем, а потом? Нет, для меня все понятно -- надо бежать. А как поступит Хелен? Повинится перед Домом? Убежит со мной? Или решит сдать меня Страже? Честно говоря, я боялся последнего. Наш странный альянс был столь хрупок... столь необычен. И ладно бы это. Мне всегда нравились подобные неустойчивые отношения. Беда в том, что соединила нас не любовь... не то "сродство", о котором так вдохновенно толковал старый рудознатец. Стремление спасти свою шкуру, причем за счет другого. А из дурного семени не вырастет добрый плод. Сейчас мы ищем Марка, а завтра будем ловить друг друга... Я сделал маленький глоток коньяка. Посмотрел на сцену. Шел там какой-то водевиль из современной жизни. Актеры то ли не в духе были, то ли просто посредственные, но играли неважно. Зато острили удачно, видно текст писал хороший комедиант. Временами шутки пробивали даже увлеченно жующих аристократов, и те начинали аплодировать. Водевиль был про Дом, и про самого Владетеля, который недоволен роскошью Миракулюса, превзошедшего Версаль. Вот Владетель и размышляет, не перебраться ли всему двору на Капри, чего очень не хотят придворные... Действие шло на самой-самой грани измены. Спасало актеров лишь то, что Владетель был потрясающе мудр, красив и отважен, так что ни у кого язык не повернулся бы назвать водевиль насмешкой над ним. Зато аристократы, лебезящие вокруг него, выглядели недалекими и мелкими интриганами. Я долго не мог понять, как сидящая публика терпит это -- ведь многие тут были вхожи ко двору. Потом до меня дошло. В насмешках видно и впрямь была определенная правда, но никто не хотел ее отнести на свой счет, и предпочитал посмеяться над другими. Что ж, водевильчик рискованный, но зато даже плохая труппа срывала свои аплодисменты. Я лениво наблюдал за действием, размышляя, сколько в нем правды, а сколько фарса, и кто был автором -- почти наверняка кто-то достаточно высокородный, чтобы позволить себе подобные шутки. Потом со сцены прозвучало имя Маркуса, и я напрягся. -- А младший принц поможет нам! -- заявил один из интриганов. -- Я подучу его забраться в рабочий кабинет высокого лица, взять со стола эдикт, а после с ним скрываться... эдикта нет -- и гнев его отца обрушится на Маркуса немедля... Ничего себе! Либо совсем новая пьеса, либо ее оперативно меняют, отражая все интриги и сплетни Дома. Скорее, второе. Науськивание Маркуса актеры не показали, но всячески сосредоточились на своем безумном плане сорвать переезд в Миракулюс, украв подписанный Владетелем эдикт. Потом фонари на сцене притушили, рабочие в черных комбинезонах быстро сменили декорации -- это почему-то вызвало бурю аплодисментов, видно какие-то реалии кабинета Владетеля были показаны очень верно. Показали и самого Владетеля, вокруг которого вился шут, предлагая не просто перевести Дом в Миракулюс, а еще и устроить жилища придворных в виде большущего гефестова колеса -- чтобы каждый придворный был то вверху, то внизу. При таком раскладе, по мнению шута, ни у кого не будет повода для обид. Зал от души смеялся... Я на минуту отвлекся, а когда снова глянул на сцену -- по ней крался Марк! Поперхнувшись коньяком, я смотрел, как мальчишка хватает со стола эдикт и бросается наутек. Хохот зрителей, услыхавших, что вместо эдикта о переезде глупый принц украл страстное письмо китайской императрицы, тайно влюбленной во Владетеля, прошел мимо сознания. Неужели? До сцены было далеко, но я готов был руку дать на отсечение, что это и был Маркус. Потрясающий ход! Гениальный! Прятаться от розыска, играя самого себя, на виду у сотен аристократов и стражников! -- Что пьешь?..