Сергей Лукьяненко. "Холодные Берега"

-- Ну да... -- Тогда входи. Дверь открылась, и я наконец-то увидел хозяина. Выглядел он и впрямь лет на восемьдесят, но при этом вполне крепким, чтобы завалить курицу самостоятельно. Пулевик -- немногим его младше, кремневый, с длинным стволом, дед по прежнему держал наготове. -- Счастливый ты, -- непонятно сказал он. -- Дай куру. Я вручил ему бедную птицу с полной уверенностью, что теперь мне прикажут убираться вон, а то еще и сопроводят приказ порцией свинца. Дед глянул на курицу, покачал головой: -- Ты, парень, не только птицам привык шею скручивать. Верно? И что он углядел в курице? -- Верно, -- признал я. -- Я же все таки военный человек, дед. Внутри домик тоже был чистым и опрятным. Вряд ли старик сам порядок поддерживает. Большая комната, из нее еще две двери внутрь, стол -- внушительный, не на одного, на нем яркая керосиновая лампа. Камин пылает, к нему два кресла придвинуты. Шкаф -- а на полках, под стеклом, помимо посуды и всякой мелочевки десятка три книг. Ого! -- Знаем мы таких военных, -- мрачно изрек дед. -- Сумеешь ощипать? -- Дело нехитрое. -- Пошли. За одной из дверей оказалась кухня. Я огляделся -- растопленная плита, в железной -- железной! -- кастрюле кипит вода, на полках -- немало продуктов. Столовые приборы -- деревянные, но нож железный, и кастрюль медных -- две, и сковорода чугунная... Богатый старик! Зачем ему жить в глуши? И уж тем более -- зачем пускать незнакомцев? -- Дед, а ты сам не душегуб часом? -- осведомился я. Дед захихикал. Сухой, жилистый, даже сейчас, слегка горбясь, он был выше меня ростом. Сил, конечно, у него не много, но в общем все выглядело как в страшной детской сказке. Заблудились дети в лесу, пришли в домик, а там их старик-людоед встретил... -- Конечно. Видел же -- я такой душегуб, что на солнечный свет боюсь высунуться, -- охотно ответил он. -- Ладно, старик, пойду... -- сказал я. -- Да подожди... -- он отставил свое ружье в угол. -- Не душегуб, не бойся. Свари куру, я картошки почищу. Есть-то хочешь? -- Всегда, -- освобождая ему место у стола, ответил я. Вдвоем мы за полчаса соорудили ужин. Пока курица варилась, дед молча достал бутылку вина, разлил по хрустальным бокалам, первым отпил. -- За твое здоровье, старик, -- сказал я, делая глоток. -- Жан. Меня зовут Жан. Жан так Жан. -- А тебя как звать? -- Я ведь говорил -- Марсель. -- Недослышал, прости уж старика. Ага, такой недослышит. -- Не боишься случайных людей в дом пускать? -- спросил я. -- Как-никак живешь богато. -- Ты же честный человек! -- наигранно удивился дед. -- Отец Жан, я не дурак. Странно ты себя ведешь. До города километров двадцать, так? Земля вокруг твоя... -- Я мирный селянин... -- Да какой ты селянин, -- ухмыльнулся я. -- Не сеешь, не пашешь, лозу не растишь, из живности одни куры... -- Живу не с земли. Но на земле. -- Как знаешь, -- пожал я плечами. -- Приютишь на ночь -- спасибо. -- Да пущу я тебя, все будет с кем поговорить. Достань лучше из шкафа сыр, нарежь... -- Кто ты, Жан? -- тихо спросил я. -- Если простой человек -- то как живешь тут один, никого не боишься? Если святой -- то не слишком-то святую жизнь ведешь. Если ангел Господний -- то не к лицу тебе таиться, правды не говорить. -- Э, святых-то я еще встречал, -- вздохнул старик. -- А вот ангелов -- не приходилось... Я всего лишь отшельник. Отшельников встречать мне доводилось. Но выглядели они... -- Дед, я человек прямой, военный... Старик ухмыльнулся. Да что такое, за три дня никто в моем маскараде не сомневался, а этот будто в игру со мной играет! -- Ну ладно. Я простой лекарь. Когда-то им был. А сейчас -- доживаю тот век, что мне остался... -- И как это тебя от душегубов хранит? -- А ты подумай, Марсель, -- усмехнулся старик. -- Подумай. -- Лихих людей лечишь? Нехорошо! -- Лечить всегда хорошо. Я законов не нарушаю -- если исцелю душегубца, то Страже о том сообщу. А дальше ее дело... пусть ищет. -- Встречал я таких лекарей. Только клятва Гиппократа от Стражи... -- Может и не спасает. А вот титул -- да. Я оторопело смотрел на старика. -- Я -- барон. -- А я -- граф. За окном застучали первые капли дождя. Дед недовольно нахмурился: -- Молодой человек, я не лгу. -- Допустим, и я тоже, -- зло огрызнулся я. Старик захихикал. -- Ладно... хочешь -- верь, хочешь -- нет. За плитой следи! Я разлил по тарелкам суп и мы молча поели. Неужели старик не врет? Что лекарь -- возможно. Но чтобы барон... и в такой глуши... один... в маленьком доме... -- А где же владения вашей милости? -- В Багдаде. Я барон Жан Багдадский. -- Персия уже сорок лет как не под Домом... -- Ага, -- прихлебывая суп согласился барон-лекарь. -- Только разве Дом это признал? -- Верно. А за какие заслуги высокий титул пожалован? -- За пятьдесят лет честной службы Дому. За лечение дурных болезней, переломанных костей, за принятие родов, исцеление от мигреней и прочую ерунду. Я отложил ложку. -- Ваша милость, а ведь вы правду говорите. -- Конечно. -- Значит, самого Владетеля видели? Старик хмыкнул. -- И лечили? -- Чего не было -- то не было, -- признал старик. -- Те, кто к Владетелю допущен, получше меня мастера. Зато, -- он развел руками, -- и доживать век по-своему им не позволят. Если в заднице Владетеля ковырялся, значит причастен великих державных тайн. -- Дозволено мне сидеть в вашем присутствии? -- пытаясь разрядить напряжение, спросил я. -- Ты же граф, значит дозволено... -- хихикнул старик. -- Твой титул выше. Юморист. -- Неужели только титул да мастерство от бед спасают? -- Не только, -- без уточнений отозвался дед. -- Ну и дела, -- всем своим видом я пытался показать замешательство перед столь великим человеком. -- Простите грубому матросу... -- Ладно, что уж там. Ты человек злой, но не жестокий. Меня это больше устраивает, чем если наоборот... как в Доме. Он поднялся. Махнул рукой: -- Посуду не трогай, завтра служанка придет убирать... Пошли. В жилой комнате старик уселся в одно из кресел. Достал из шкатулки на столике две сигары. -- Будешь, матрос? Ильмар Скользкий модным табачным зельем редко балуется. А вот моряк Марсель, наверное, должен оценить. -- Благодарствую, барон... -- Мелочи, граф... Ничего я не понимаю! Старик явно потешался надо мной. Может в маразм впал? Да нет, не похоже. Ладно, впустил, накормил, есть с кем поговорить. Но если он так с каждым встречным поступает -- недолго ему сельской жизнью наслаждаться. Впрочем, ему хоть как -- все равно недолго осталось. Мы раскурили по сигаре, старый барон иронически посмотрел на мою борьбу с дешевыми ломкими спичками. -- И где ты бывал в последнее время, Марсель? -- О... -- я затянулся, едва сдержал кашель. Сигара была убойная. -- В Вест-Индию ходили. Ну, это прошлый год... Там еще спокойно было. -- Говорят, сейчас оттуда собираются возить руду? -- полюбопытствовал старик. -- Нет, руду не будут. Невыгодно! Но шахты там богатые. Повелением Дома на месте станут производить товары, и привозить в метрополию. Ножи, мечи, плуги, гвозди... да все, что человеческой душе угодно. Старик покивал: -- Разумно, но глупо. -- Что, простите? -- Если развить в колонии производство, она может и отделиться. Бросит старушку Европу, начнет сама империю строить. Дело обычное... сколько уж земель так потеряли... -- Возможно. Но Дому виднее. Нет? -- Виднее, виднее... -- Жан пустил в потолок струю дыма. -- А еще где был? -- Собирались в Австралию направить, -- сказал я. -- Но тут Лондон взбунтовался... две недели вдоль берегов ходили, народец пугали. -- На "Сыне Грома", стало быть, служил... И как в Лондоне, стрелять довелось? Откуда мне знать? По слухам -- да, по официальным эдиктам -- нет... -- Не без этого. Так... утихомиривали. -- А потом что? Жаден дед до новостей... -- Потом нас к Печальным Островам направили. Там вроде объявился этот... беглый принц Маркус... Серые Жилеты должны были его взять, только принц раньше ушел. -- Молодец, Марк... -- кивнул старик. -- Что, простите? -- Молодец мальчик, говорю, -- барон иронически посмотрел на меня. -- Что, изменой запахло? Рад я, что Марк ушел. -- Да ты ведь его, наверное, знал? -- догадался я. -- Как сказать -- знал... Я его на свет принимал. Ногами вперед шел, паршивец. Думал, что либо ему конец, либо и ему, и матери... От волнения я ничего не мог сказать. Это же надо -- брести по дороге, и вдруг напроситься на ночь к полусумасшедшему старику, лекарю Дома, принимавшему на свет Марка! -- Интересно, да? -- спросил старик. Я кивнул. Жан ничуть не удивился тому, что простой матрос так заинтересовался его словами. -- Очень болезненный был ребенок, -- заметил барон. Что? Да полноте, об одном ли Маркусе мы говорим? -- Дурная наследственность, -- продолжил лекарь. -- Как -- дурная? -- Ты понимаешь, что такое титул младшего принца? -- Младший -- это, в смысле, возраст, а принц... -- Эх, нет ныне дисциплины во флоте. Когда я, в молодости, после Сорбонны, службу на "Сыне Грома" нес... -- быстрый взгляд в мою сторону, -- да нет, не дергайся, не на нынешнем, на старом еще... так каждую неделю в общей молитве весь Дом поименно перечисляли. От Владетеля до младшего принца... со всей генеалогией. А уж что чей титул значит, как его приветствовать, если решит на корабль наведаться... Хочешь, не хочешь, а запомнишь. Так вот, Марсель, младший принц может быть самым старшим из детей Владетеля. Дело вот в чем... для простого человека ребенок со стороны -- ублюдок, для графа или барона -- чуть повежливее, бастард.