Сергей Лукьяненко. "Лорд Планеты Земля"

-- Давать стихотворный или подстрочный перевод?
-- Максимально точный по смыслу.
-- Почему Рейдер не стреляет, почему? -- истерично вскрикнул Редрак. -- Они уже сняли поле, достаточно нескольких залпов...
-- Они не знают, в какой шлюпке я нахожусь. Есть причины, по которым руководство секты не пойдет на прямое убийство.
-- Какие?
-- Родственные связи.
Редрак замолчал, похоже, он понял все мгновенно. А из лингвенсора полились слова галактического стандартного:
-- Моя семья -- я, я -- моя семья. Мать, отцы, наставник -- все вы во мне. Женщины, дети -- весь я в вас. Пока я жив -- жива семья. Пока я умираю в бою -- семья живет в мире. Моя кровь смоет позор, честь вернется к семье Алер. Последний из бойцов идет на смерть, значит, наш род будет жить. Прощай, Клэн, здравствуй, Алер-Ил. Я иду.
-- Фанатик, твердолобый фанатик, -- простонал Редрак. -- Я не понимаю, зачем он на это пошел...
-- Семейные кланы. Для него честь семьи важнее всего остального. Если он погибнет в достойном поединке, его семья будет отомщена.
На минуту мы замолчали. Шлюпка валилась на планету почти отвесно, вопреки всем законам физики. Непрерывно работающие двигатели гасили до нуля ее орбитальную скорость, а гравикомпенсаторы снижали смертоносные перегрузки. Вокруг нас разгоралось багровое свечение -- мы входили в атмосферу.
Потянувшись к панели управления, я вывел на экран место посадки. Довольно далеко от городов, зато совсем близко к Храму...
Удар, обрушившийся на шлюпку, застал нас врасплох. Я даже не осознал его -- так не успеваешь почувствовать упавшую на голову чугунную гирю. Просто мир полыхнул разноцветными красками, молниеносно проскакивая все цвета спектра, и превратился в бездонную черноту.
@@
Я умирал. А может быть, уже умер? Но в поглотившей меня тьме дрожал затихающий шепот, многоголосый, безликий, словно спорили друг с другом тысячи близнецов... тысячи темпоральных гранат... тысячи Храмов...
-- ...Он погибает, это правильно...
-- Но было вмешательство, опосредованное воздействие...
-- Бездоказательно...
-- Правильно... правильно... Причинная цепь: воздействие на Клэна, потеря им веры в победу, атака Рейдера, смерть двадцати четырех членов экипажа, нарушение приказа стрелком лазерного излучателя, уничтожение шлюпки, выход из строя гравикомпенсаторов, перегрузка пятьдесят единиц, смерть человека.
-- Смерть человека...
-- Смерть...
-- Запрет...
-- Исправление. Вариант: темпоральная коррекция...
-- Отклонить -- нарушение законов...
-- Вариант: защита шлюпки...
-- Отклонить -- человек должен быть нейтрализован без нарушения законов...
-- Вариант: реанимация человека, сохранение поврежденной шлюпки...
-- Прогноз: смерть через четыре минуты двенадцать секунд от скачкообразного разряда гравикомпенсаторов...
-- Прямого вмешательства нет...
-- Законы соблюдены...
-- Принимается...
-- Он опасен...
-- Принимается...
-- Не должен умереть...
-- Он не предусмотрен...
-- Поправка: Даниил должен быть возвращен на Землю. Нарушение хода истории...
-- Следствие первоначальной ошибки -- катер сектантов, похитивших человека, должен был быть уничтожен...
-- Давняя ошибка. Исправление: возврат Даниила на Землю... Тактика: воздействие на Редрака Шолтри...
-- Принято.
На последнем слове шепот превратился в крик, в раскат грома. Словно тысячи, сотни тысяч голосов заговорили одновременно. И я почувствовал тяжесть -- свинцовую тяжесть, впечатывающую меня в горячую неровную поверхность.
@@
Шлюпка лежала среди скал. Цилиндрический корпус был вспорот по всей длине, оплавленные края разреза еще светились темно-вишневым. Из разошедшегося проема свисали прозрачные жгуты световодов и разноцветные плети проводов, торчали блестящие трубы гидравлики и топливопроводов, лимонно-желтый куб изотопного энергизатора. А самым безобидным, малозначительным казался крошечный, не более грецкого ореха, черный шарик гравикомпенсатора. Вокруг него переливалось радужное сияние. Прибор работал, выпуская в пространство накопленную при спуске гравитацию.
Четыре минуты двенадцать секунд... Я принял услышанный в полубреду разговор как аксиому. Еще четыре минуты, и гравикомпенсатор разрядится "скачком", на секунду создав вокруг себя невыносимую для человека силу тяжести. В лучшем случае я умру. В худшем превращусь в лужицу красноватой протоплазмы.
Я повернул голову. Это удалось, но с трудом. Перегрузка держалась на уровне шести-семи единиц. Не то что встать, и ползти невозможно...
Место, где упала шлюпка, оказалось довольно ровным. Вокруг -- скалистые гряды, крутые откосы... Если бы не разряжающийся гравикомпенсатор, посадка была бы удачной.
-- Капитан!
Я не видел говорящего -- повернуть голову снова было уже выше моих сил. Но я узнал голос Редрака.
-- Вы живы, капитан?
-- Да... -- Мне показалось, что я кричал. Но наверняка это был лишь шепот.
Редрак услышал.
-- Капитан, я иду...
В его голосе были смешаны самые разные чувства. И радость -- наверное, мы действительно успели стать командой. И страх...
И сожаление, со слабым, но уловимым оттенком ненависти.
Редрака Шолтри гнала на помощь ко мне вовсе не дружба. Психокод, вложенные в подсознание формулы гипнотического внушения... Если он не попытается помочь мне, он умрет одновременно со мной. И Редрак пойдет на верную смерть как автомат, как робот...
-- Стой!
На этот раз мне действительно удалось закричать. Я сделал еще одну попытку отползти подальше от шлюпки. И не смог.
-- Редрак! Я снимаю психокод!
Тишина. Удивленный голос Редрака:
-- Но, капитан...
И дрожащий, плачущий -- Даньки:
-- Сергей, не надо!
-- Редрак, слушай! -- С заметным усилием я перешел на русский: -- Седьмое ноября тысяча девятьсот семнадцатого года...
И снова тишина. Теперь, после кодовой фразы, Редрак должен вспомнить все -- и процедуру психического кодирования, и смертельный приказ, предохраняющий меня от возможного предательства. Теперь он свободен. Надеюсь, что Даньке он вреда не причинит... Испугается мести Ланса и Эрнадо, даже если и захочет сорвать на мальчишке затаенную ненависть ко мне...
Тяжесть накатывалась пульсирующими волнами. Свинцовое море, ртутный океан... Я тону в нем, в его металлических волнах, в его удушливой вязкости. И воздух, втекающий в мои легкие -- тяжелее воды. И каждый камешек на земле, по которой меня тащат, врезается в тело, словно клинок...
Тащат?
Пальцы Редрака сжимали мои плечи, как стальные тиски. Его лицо раскачивалось надо мной -- белый, покрытый капельками овал в обрамлении черного капюшона боевого костюма.
Как он может передвигаться?
Редрак качнулся, перетаскивая меня через неприметный бугорок, и я увидел желтые точки индикаторов, пульсирующих на его плече.
Активный режим комбинезона. Вживленные в синтетику псевдомышцы несли сейчас и меня, и одетого в комбинезон Редрака. Тащили через пульсирующее гравитационное поле, давали возможность устоять на ногах. Но, увы, они не защищали от перегрузки наши привыкшие к нормальной силе тяжести тела. А комбинезон Редрака уже "выдыхался", "гас". Несколько секунд, и он упадет рядом со мной под прессом уменьшившейся, но все же непосильной перегрузки...
-- Мой... комбинезон... включай, -- просипел я.
Пальцы Редрака охватили мою ладонь. Из-под ногтей проступила кровь, руку пронзила боль. Когда комбинезон в активном режиме, трудно рассчитывать усилие...
Редрак коснулся сенсоров на моем комбинезоне -- моими же пальцами, иначе автоматика бы не послушалась. Я почувствовал, как закололо под лопатками -- включилась система неотложной помощи. А еще через мгновение тело перестало быть безвольным. Малейшее движение, намек на движение, приподнимало меня наперекор пятикратным перегрузкам.
-- Твоя очередь, принц, -- прошептал Редрак, оседая в моих руках. И я вдруг почувствовал нелепую, беспричинную радость -- и от того, что Шолтри все же пошел мне на помощь, и от небрежно-пренебрежительного обращения "принц", и от тех естественных слов, что он произнес -- вместо трагических просьб бросить его и спасаться самому...
А ведь оставайся в его сознании клеймо психокода, Редрак сказал бы именно это. Ну а Эрнадо с Лансом способны на такие мелодрамы и сейчас. Их психокод -- преданность императорской власти. В том числе и мне...
Мы брели словно через густую, вязкую жижу под медленно ослабевающим гнетом перегрузки. Все дальше от разбитой шлюпки, все ближе к скале, возле которой приплясывал от нетерпения Данька, прижимающий к груди Трофея.
Мой комбинезон тоже начал выдыхаться, но и зона действия гравикомпенсатора кончалась. Мы с Редраком шли, поддерживая друг друга, напоминая не то закадычных приятелей, не то перебравших собутыльников.
-- Какого дьявола ты полез меня вытаскивать? -- спросил я. -- Не веришь, что я действительно снял психокод?
Редрак секунду молчал. Затем спросил:
-- А какого дьявола ты его снимал?
-- Ясно, -- искренне сказал я. -- Ковыляй быстрее...
-- С моей ногой ты бы полз еще медленнее...
Там, где стоял Данька, избыточная гравитация почти не ощущалась. Мы с Редраком повалились на песок -- и сразу же, словно внутри меня тикали невидимые часы, я заорал:
-- Лицом к шлюпке! Медицинский режим комбинезонов включить! Сейчас рванет гравикомпенсатор...
Редрак выдал такую тираду, что я всерьез усомнился, действительно ли русский превосходит галактический язык в эмоциональности? Потом мы лежали лицом к шлюпке, глядя на разгорающееся сияние вокруг черного шарика гравикомпенсатора.
Потом последовал удар.
@@
Костер разгорался плохо несмотря на то, что валежник был сухим, как песок пустыни. Сказывалось высокогорье -- на Схедмоне содержание кислорода и так невелико, а уж в трех километрах над уровнем моря...
Гравиудар вывел из строя всю аппаратуру, кроме маломощных приемопередатчиков боевых костюмов.