Сергей Лукьяненко. "Лабиринт Отражений"

Ее изобрели тремя годами позже.
001
- У двери я на миг останавливаюсь, придирчиво вглядываюсь в зеркало. Ох, и видок... Из зеркала смотрит на меня унылая дама лет тридцати, с брюзгливо поджатыми губами, намечающимся вторым подбородком - хотя фигура скорее костлявая, чем упитанная. Блеклые волосы собраны в тугой пучок, помада на губах слишком яркая, кричащая, а тени на веках - болотно-зеленые. Мышиного цвета платье, крепкие, будто у крестьянки, ноги в теплых чулках. Вроде как и не уродина, но...
Сексапильности во мне - не больше, чем в размазанной по тарелке остывшей овсянке.
Щелкаю свое отражение по носу и выскакиваю из дома. В отличнейшем настроении, бодрая и веселая.
А на улице - хорошо!
Воздух после короткого проливного дождя чистый и свежий, развиднелось, и светит солнце. Тепло, но не душно. Во дворе бренчит на гитаре симпатичный парень, и очень хорошо бренчит. Когда я прохожу мимо, он поднимает голову и улыбается.
Он всем улыбается. Он не человек, а программа. Смесь справочного бюро, музыкального автомата и вахтера. Каждый уважающий себя дом Диптауна обзаводится чем-то подобным. Либо играют во дворе неправдоподобно вежливые и умилительные детишки, либо сид ит на скамейке чинная старушка, либо стоит за мольбертом длинноволосый живописец с мечтательными глазами. А у нас - гитарист.
- Привет, - говорю я ему.
Иногда парень отвечает, но сейчас ограничивается кивком. А я иду дальше. Можно взять такси, но тут недалеко, лучше пройтись. Заодно можно собраться перед беседой.
Дело в том, что на самом-то деле я ужасно трушу.
Диптаун всегда был для меня местом для развлечений. С тех пор, как в двенадцать лет я впервые вошла в глубину - тогда еще с папиного компьютера и без всякого комбинезона. Ну, а когда у меня появилась своя машина, свой комбинезон - пусть даже "подростковый", без некоторых функций... Целоваться это не мешало.
- И я носилась по глубине, прилипала то к одной компании, то к другой, дружила и ссорилась, храбро пила виртуальное шампанское, несколько раз виртуально выходила замуж и разводилась. В глубине были самые лучшие концерты - н а исполинских аренах, над которыми кружились цветные облака и мерцали в такт музыке неправдоподобно яркие звезды. В глубине можно было посмотреть самый новый фильм задолго до его выхода на экраны - в роскошных пиратских кинотеатрах. В глубине можно было путешествовать - в каждой стране, в каждом городе находится человек, который делает виртуальную копию любимых пейзажей.
Конечно, были те, кто в глубине работал. Программисты, которым стали не нужны офисы. Тьма-тьмущая бухгалтеров, дизайнеров, инженеров. Преподаватели, обучающие студентов со всего мира. Врачи, консультирующиеся друг с другом. Таинственные дайверы, конечно, если они есть на самом деле.
Но мне ни капельки не хотелось заниматься программированием или бухгалтерским учетом! Я даже учиться предпочла по старинке. И поступила после лицея на юридический факультет: старомодный и солидный.
А глубина все росла и росла. Ей уже не хватало неписаных правил. Ей потребовалис ь законы.
И юристы.
Я сворачиваю с людного проспекта, прохожу маленьким сквером с заброшенным, высохшим фонтаном в центре. Вокруг как-то пустеет, будто люди стараются обходить это место стороной.
Неудивительно. Тюрьмы никогда не пользовались популярностью. Даже виртуальные.
Уныло-серое здание за сквером, обнесенное высоким забором с колючей спиралью по верхнему краю, - это виртуальная тюрьма русского сектора Диптауна . Кто говорит, что мы отстаем от развитых стран? Может быть, в чем-то и отстаем, но пенитенциарная система всегда следит за прогрессом!
Подхожу к единственным дверям в стене - узкие металлические створки с крошечным окошечком-глазком. Нажимаю кнопку звонка. Пауза, потом слышится железный лязг, окошечко открывается. На меня мрачно смотрит крепкий парень, толстая шея распирает синий форменный воротник. Он не произносит ни слова, ждет. И я молчу, лишь подаю в окошечко документы. Охранник скрывается, теперь уже я терпеливо жду.
Много ли времени нужно, чтобы проверить подлинность документов в глубине? Немного, но куда больше требуется на торопливые звонки начальству.
Не возмущаюсь, жду . Поправляю прическу - будто с моим "крысиным хвостиком" могло что-то случиться. Я и сама, наверное, похожа на крысу: поджарую, злую, битую и травленную, привыкшую смотреть на мир без глупых иллюзий.
Ничего, так надо.
Дверь с грохотом открывается. Охранник козыряет и словно бы растерянно отступает в сторону, пропуская меня вперед.
За дверью - полутемный коридор. Стена, судя по всему, толщиной метров пять. Это вовсе не показуха. Пока я иду , цокая каблучками по щербатому бетонному полу, в мой компьютер торопливо закачиваются нехитрые тюремные интерьеры. Переходы, камеры, комнаты охраны и персонала...
Коридор кончается еще одной дверью. Охранник тянется, пытаясь открыть дверь, но я его опережаю.
И выхожу в тюремный двор.
Спортивная площадка и площадка для прогулок. Ухоженные клумбы вдоль дорожки, ведущей к тюрьме. Никогда не видела в России таких тюрем, проектировщик содрал дизайн с каких-нибудь американских, из самых новых. В такой тюрьме только перевоспитываться!
Охранник деликатно покашливает, я насмешливо смотрю на него. Вряд ли это настоящий служака из внутренних войск, повидавший настоящих зэков. Здесь, в виртуальности, важны не физические данные.
- Идемте, - успокаиваю я охранника. - У вас всегда так безлюдно?
Мой доброжелательный тон охранника не успокаивает. Видимо, в сочетании с брюзгливо поджатыми губами и вечно наморщенным лбом доброжелательность кажется издевкой.
- Нет... не всегда... госпожа инспектор.
- Ничего, ничего, - говорю я так, что сразу ясно: очень даже "чего"!
Мы входим в помещение тюрьмы. Это административный этаж, и лишь решетки на окнах напоминают о суровой прозе жизни. Проходя мимо одного из окон, я провожу по стеклу кончиками пальцев. Так, чтобы немного лака с ногтей попало на стекло.
Охранник ничего не замечает.
Персонала немного - нам попадаются две женщины в форме и разболтанный молодой человек в грязноватом белом халате. Молодой человек долго смотрит на меня, будто размышляет, следует ли познакомиться или лучше юркнуть в ближайшую дверь. Благоразумие берет верх, и он скрывается в двери с надписью "контрольная комната".
В настоящей тюрьме здесь помещались бы мониторы внутреннего наблюдения. Очевидно, здесь - то же самое. Мне становится интересно, и возле двери я впечатываю каблучок в пол сильнее обычного. Охранник оборачивается, делаю вид, что запнулась.
Крошечный термит, выбравшийся из каблука и деловито направившийся к двери, невооруженным взглядом не различим.
Наконец-то кабинет начальника тюрьмы. У двери охранник останавливается, предоставляя мне инициативу.
Стучу по мягкой синтетической обивке, вызывающей воспоминания о тех незабвенных днях, когда квартирные двери делались из фанеры и дерматина, а не из легированной стали. И вхожу, не дожидаясь ответа.
Задержка почти неощутима, и все-таки она есть. Дверь открывается слишком медленно, будто пересиливаешь тугую пружину. Еще один сервер, а может быть - закрытый участок тюремного сервера... надо будет выяснить. Но сейчас я выбрасываю все это из головы и суховато улыбаюсь начальнику тюрьмы.
- Добрый день.
- Начальник под два метра ростом, мордаст и широкоплеч, форма на нем сидит как влитая, грозно посверкивают звездочками подполковничьи погоны. Нетрудно иметь бравый вид в виртуальности.
- Ваши документы.
Молча подаю ему удостоверение, приказ из Управления по Надзору, командировочное удостоверение. Что ни говори, а это замечательное изобретение бюрократии - командировка в виртуальный мир. Может быть, именно поэтому большинство государственных учреждений располагается на "независимых" международных серверах? Куда приятнее быть командированным в виртуальную Панаму или Бурунди, чем в банальный Звенигород.
Жалко, что виртуальную тюрьму все-таки поместили на сервере МВД...
Пока подполковник просматривает документы, с любопытством оглядываю кабинет. Ничего интересного здесь нет, но все-таки... самый маленький штрих может быть полезен.
- Садитесь... Карина Петровна.
Он на глазах мягчеет. Наверняка глянул на год рождения.
- Первый раз с инспекцией, Карина Петровна?
Киваю. И с откровенностью круглой дуры добавляю:
- С виртуальной - да.
- Аркадий Томилин. Просто Аркадий.
Пожимаю крепкую ладонь. У него приятное рукопожатие, располагающее.
- Честно говоря, я вначале напрягся.
Откровенность за откровенность...
- Виртуальные исправительные заведения - дело новое, непривычное, - подполковник вольным жестом отбрасывает бумаги на стол. - И если их пытается инспектировать человек в годах, со старыми подходами, о глубине имеющий самые поверхностные представления... Вы курите, Карина Петровна?
- Курите, - разрешаю я. - Можно просто Карина.
Подполковник закуривает недорогие "21 век", в глубине распространяющиеся бесплатно. То ли демонстрирует свою простоту, то ли благоразумно не хочет привыкать к дорогим сигаретам - в реальном-то мире тоже захочется курить...
- Вы в курсе ситуации с виртуальными тюрьмами?
Еще один жест. Никто не любит называть место своей работы тюрьмой. Самые неуклюжие словосочетания, вроде "исправительно-трудовое учреждение" пользуются большей популярностью.
- В общих чертах - в курсе, - говорю я с заминкой.
- Тогда - самая маленькая лекция... Да, Карина, Петр Абрамович еще преподает?
- Преподает.
- Сто лет не видал старика... Так вот, первые шаги в этом направлении сделали американцы, мы, как всегда, отстаем. Всем ведь понятно, что зачастую исправительные учреждения своей цели не служат. Не перевоспитывают человека, преступившего закон, а лишь озлобляют, сводят с криминальной средой... замкнутый круг, мы словно готовим себе новый контингент! А ведь в истории были, и неоднократно, примеры удачного перевоспитания преступников.