Сергей Лукьяненко. "Лабиринт Отражений"

и бежать.
Я смотрю в нарисованные лица, на охранников с оружием. Нет границ для охотников за чудом. Со всех концов Земли они нырнули в глубину - чтобы вырвать, выдрать кусочек тайны - откуда бы ни принесла ее судьба в наш мир.
И меня охватывает ярость.
- Джордан... я даю вам десять секунд... - шепчу я. - Вам, всем. Десять секунд, чтобы убраться.
- Опомнитесь, Леонид... - это Рейд.
- Стрелок, давайте пойдем на взаимные компромиссы... - это Вилли.
- Твои силы тоже имеют предел... - Человек Без Лица.
Господи, да они же боятся! Боятся меня! Одного против всех, затравленного, с древним компьютером за спиной и пустыми руками!
Почему?
- Не знаю, как ты держишься, - начинает Дибенко, - но...
- Пять секунд, - говорю я.
И охрана начинает стрелять. То ли без команды, то ли я ее не заметил...
Огонь и боль.
Все, что было придумано за годы существования глубины, самое проверенное и самое секретное - все по мою честь...
Я стою в огне, а на лицах вокруг - страх, и даже в сером тумане Человека Без Лица - страх...
Почему я еще здесь, почему остаюсь в виртуальности, а не снимаю шлем перед серым дисплеем убитой машины?
Тянусь к охранникам - не руками, одним лишь взглядом. Тела мнутся, как тряпичные куклы под каблуком, рассыпаются пеплом, исходят паром, застывают, сворачиваются в точку, растворяются в воздухе. Словно взгляд отражает всю пакость, что сыплется в мою сторону.
Пять секунд, отпущенных мной врагам истекают, и улица пуста. Лишь полыхает мой дом и стоят рядом те, кто поджег его...
- Лишь в глубине ты - бог, - говорит Человек Без Лица. Он не угрожает, он напоминает...
- Разве? - я подхожу к ним ближе. - Рейд, сейчас компьютеры налоговой полиции узнают, что ты присвоил пару миллионов... Урман! Вся информация "Аль-Кабара" - в свободном доступе! Вилли! "Лабиринт" - мертв! Уровни стерты, карты утрачены, монстры разбежались! Дима! Твои отпечатки пальцев - принадлежат серийному убийце!
Даю им пару секунд, чтобы осмыслить, и добавляю:
- Минута... и станет так!
Не знаю, возможно ли это. Я не знаю своих сил. Даже не знаю, откуда они появились.
Но они верят.
- Чего ты хочешь, дайвер? - кричит Урман. Рейд отталкивает его, ревет:
- Условия!
Может быть, я немножко угадал с налогами?
- Вы прекращаете охоту.
Перед ними - чудо. Но им есть, что терять.
Урман и Гильермо переглядываются, директор "Аль-Кабара" кивает.
- Мы снимаем свои обвинения, Джордан, - говорит Вилли. - Не стоит... привлекать "Интерпол".
Он едва уловимо кивает мне. Значит, пугали?
Ложь. Везде - ложь.
Краем глаза я вижу, как по улице приближаются люди. Простые граждане Диптауна, теперь, когда оцепление повержено, они могут удовлетворить любопытство.
Пускай смотрят.
Джордан берет Дибенко за плечо, слегка встряхивает:
- Вы слышали? Операция прекращена! Вс„! Отключайте свои системы!
Значит, здание замораживал Дмитрий? У полиции силенок не хватило?
Человек Без Лица отмахивается от комиссара. Он смотрит лишь на меня. Ему, единственному, наплевать на мои угрозы. Не потому, что он не верит в них, и не потому, что готов потягаться с американским правосудием, насквозь пронизанным компьютерными технологиями.
Он не готов отказаться от чуда. Как-никак, мы земляки. Обоим высшая идея вывихнула мозги - пусть и в разные стороны. С туманной маски доносится шепот:
- Ты предаешь весь мир...
- Я его реабилитирую.
- Ты не хочешь делиться, дайвер. Ты получил свою награду... и предал нас. Ладно. Не забудь забрать Медаль. Будет, чем оправдываться.
Я вспоминаю склад, коробки с софтом, стол, на котором осталась медаль вседозволенности.
Тянусь - сквозь расстояние, которого больше нет. И тяжелый жетон ложится в мою ладонь.
Секунду я разглядываю его. Белый фон, и радужный шарик. Паутина сети, окруженная невинностью и чистотой.
- Это твое, - говорю я, и бросаю медаль Человеку Без Лица. Жетон касается черной ткани плаща и прилипает. Красиво... - Я этого не заработал. А ты... ты создал глубину. И не повторяй, что не мог это сделать. Смог. Сам. Спасибо. Но не думай, что мы тебе чем-то обязаны. Этот мир будет жить, будет падать и учиться вставать. Он не заставит говорить того, кто хочет молчать. Не заткнет рот тому, кто хочет говорить. И, может быть, станет лучше...
Я поворачиваюсь, и иду к своему дому.
Дибенко так и не отключил программы, сковавшие здание алмазной коркой. Но я не собираюсь его о чем-то просить. Дергаю дверь - и вхожу в подъезд, сияющий, словно пещера чудес Алладина.
Вот только за моей спиной иллюминация гаснет, сходит на нет. Я рву чужую программу, отвоевывая у нее шаг за шагом.
Поднимаюсь. Всего лишь две с половиной сотни ступенек.
За каждой дверью - шорохи и шум. Мой нарисованный мирок оживает, когда я прохожу мимо. Вслед несутся обрывки музыки и невнятный шум разговоров, звон бьющегося стекла и ритмичный стук молотка, шлепанье босых ног и визг дрели.
Даже не вспомнить сейчас, когда и что я программировал, окружая себя несуществующими соседями. Странный я тип. Как и все люди...
Я знаю, что в силах удалить всю заморозку сразу, одним усилием. Но не делаю этого. Пусть будет путь вверх медленным, шаг за шагом. Сметая со стен фальшивый блеск, пробуждая жизнь в пустых квартирах. Никогда больше я не войду в этот дом.
Хныканье ребенка и гул неисправного крана, лай собаки и звяканье бокалов. Мне нечего запоминать, и не о чем грустить. Это были мои костыли, но я научился ходить сам.
Последний изгиб лестницы, останавливаюсь на миг перед дверью, сложенной из алмазных зерен. В каждой песчинке - мое крошечное лицо. Одно из многих лиц, которые я надевал в глубине.
Дышу на дверь - алмазы тускнеют, меркнут, превращаясь в льдинки, стекая каплями воды. Поплачь за меня, глубина. Мне не о чем плакать.
Вхожу - и сразу же вижу, что в квартире ничего не изменилось. Здесь программа Дибенко власти не имела.
Неудачник и Вика стоят у окна, глядя на улицу.
Подхожу - Вика молча берет меня за руку, и мы смотрим на Диптаун втроем.
Улица забита народом. Густая, слитая толпа. Чуть дальше по сторонам замерли машины "Дип-проводника", а люди все подходят и подходят, чтобы замереть, глядя на дом.
И лишь под самым окном люди расступаются. Там круг пустоты, окружающий Человека Без Лица. Он тоже смотрит вверх, словно в силах увидеть нас. Мне даже хочется верить, что он видит.
- Он вовсе не злой, - говорю я Неудачнику. - Он просто нетерпеливый.
- Я никого не обвиняю, - соглашается Неудачник.
- Тогда уходи, - прошу я. - Самое время.

110
Он очень долго смотрит на меня, тот, кто пришел в глубину в обличии Неудачника. Словно хочет рассмотреть мое настоящее лицо, понять, что я чувствую сейчас.
- Ты обижен? - спрашивает он наконец.
- Нет. Расстроен, но это совсем другое.
- Я боялся, что ты обидишься. Ведь я разбил твою мечту.
- Какую?
- Ты мечтал, что виртуальность изменит мир. Сделает его чище. Даст людям доброту и силу. Терпел то, что возмущало тебя, улыбался тому, что раздражало...
Неудачник протягивает руку, кладет на наши с Викой сцепленные ладони.
- Ты верил в миг... один-единственный миг, искупающий все грехи и ошибки. Я убил эту веру.
Мне даже смешно слушать его слова. Неужели он и впрямь так считает?
Неужели я так думал?
- Не в глубине дело, Неудачник, - говорю я. - Не в этой глубине.
Он кивает.
- Помнишь зеркальный лабиринт, Леонид?
Конечно помню...
- Глубина дала вам миллионы зеркал, дайвер. Волшебных зеркал. Можно увидеть себя. Можно глянуть на мир - на любой его уголок. Можно нарисовать свой мир - и он оживет, отразившись в зеркале. Это чудесный подарок. Но зеркала слишком послушны, дайвер. Послушны и лживы. Надетая маска становится лицом. Порок превращается в изысканность, снобизм - в элитарность, злоба - в откровенность. Путешествие в мир зеркал - не простая прогулка. Очень легко заблудиться.
- Я знаю...
- А я и говорю с тобой лишь потому, что ты знаешь. Я тоже хотел бы стать твоим другом, Леонид.
Он грустно улыбается, прежде чем добавить:
- Но это была бы очень странная дружба...
- Чужой и русский - братья навек? - интересуется Вика.
Значит, Неудачник не убедил ее. Ни в чем. Для нее он - человек, хитрый хакер, морочащий всем голову...
Мне невесело. Но я говорю:
- Я не спрашиваю, кто ты. Веришь, нет, но мне это - все равно... Пришелец со звезд, или из другого измерения, машинный разум... Но ты все равно знаешь больше, чем мы. Скажи, что будет?
- Смотря в какое зеркало смотреть, дайвер.
- Тогда я буду выбирать, Неудачник. Очень придирчиво. А теперь - уходи.
Он отводит руку от наших ладоней.
Секунду ничего не происходит. Потом стена за его спиной начинает гнуться, скручиваться в воронку.
Неудачник делает шаг назад. В сияющий туннель, уходящий в непознанное. К голубому солнцу, под которым вьются оранжевые ленты. В свой мир.
Его тело дрожит, расплываясь. Каскады разноцветных искр срываются с кожи. На мгновение мне кажется, что я вижу - вижу того, кто приходил в наш мир.
Но скорее, мне просто хочется дать чуду имя.
- Помни о нас... - говорю я вслед уплывающим бликам света. - Помни такими, какие мы есть...
Дом начинает подрагивать. Стены становятся прозрачными, потом - бледно-зелеными, потом - кирпичными, потом - бумажными. Потолок уползает вверх и выгибается куполом. Пол превращается в зеркало, свет в окне проходит все части спектра и выжигает на бумажной стене наши силуэты.