Сергей Лукьяненко. "Лабиринт Отражений"

Много грязной воды и пара килограммов денег.
Я так потрясен, что выскакиваю из виртуальности, даже забыв пробормотать стишок про глубину.
На экранах шлема были цифры. Аккуратные столбики цифр, таблицы, невразумительные фразы. Я снял шлем.
Конечно, к чему оформлять графически процесс перекачки денег с одного счета на другой, а тем более их "отмывания". Но вот мое умненькое подсознание, привыкшее к картинкам, постаралось на всю катушку!
Очень сильно болела голова. Результат многократной дип-программы? Или последствие того перенапряжения, что я испытывал сейчас? Какая разница.
Я достал из стола начатую пачку анальгина, заглянул в холодильник. Одна банка "колы" еще завалялась. Давясь, прожевал таблетки, запил газировкой. Потерпи немного, мой несчастный организм. Самое главное еще впереди.
Перед тем как вернуться в прачечную, я глянул на часы: без четверти два. Пожевать бы чего-нибудь.
В чанах гулко ухают лопасти, отстирывая деньги. По конвейеру ползут доллары, марки и рубли. Я гляжу на этот бесконечный поток, за которым стоит то ли чей-то пот, то ли чья-то кровь.
Что будет, если я возьму с конвейера пару миллионов? Почему-то уверен, они окажутся на моем счете. Может быть, я подключусь к изолированной банковской сети и, сам того не ведая, отстучу на клавиатуре приказ о трансфере денег. Может быть, компьютеры банка сами произведут все операции, повинуясь лишь моему желанию.
Я теперь не просто вор, стойкий к гипнозу глубины. Я - сама глубина. Часть ее...
Наклоняюсь, поднимаю стодолларовую купюру. Можно даже запомнить ее номер. Можно сделать так, что по документам банка она вообще не появлялась здесь.
Все теперь можно - или почти все.
Бросаю бумажку обратно на конвейер, иду к стене. Шаг - и мир тускнеет, падает вниз, превращается в плоскую схему под ногами. Огромный лист, раскатанный в пустоте, я парю над ним, вглядываясь в нити улиц.
Вот и мой дом.
Ныряю к нему, пробиваю плоскость схемы, чувствую асфальт под ногами. Никаких больше усилий, никаких стишков и просьб к глубине. Я ведь не прошу свое тело дышать!
Вика и Неудачник о чем-то разговаривают, стоя у подъезда. Потом Вика замечает меня, и растерянно замолкает.
Машу рукой, иду к ним, а Вика бежит навстречу.

10
Запираю дверь подъезда, долго вожусь с замком. Вика все держит мою ладонь, а одной рукой запустить все системы безопасности трудно.
Наконец я решаюсь и просто приказываю двери закрыться. Щелкает собачка замка, начинает мигать огонек охранной сигнализации. Неудачник вскидывает голову - кажется, он почувствовал.
- Что он с тобой сделал? - спрашивает Вика. Только теперь, когда мы отсечены от внешнего мира, она расслабляется. Наверное, я был не прав, что не поспешил к ней сразу.
- Дип-программа, - я нахожу нехитрое самооправдание, объясняя ей случившееся. - Зацикленная дип-программа, бесконечное погружение.
Вика щурится, она понимает.
- Вынырнуть было невозможно.
- Но ты...
- Нашел обходной путь, - косясь на Неудачника, говорю я. - Вика, как это выглядело со стороны?
- Дибенко чем-то швырнул в тебя... - она морщит лоб, вспоминая. - Словно платок какой-то... и ты в него провалился. Похоже было на очень мощный вирус.
- А Ромка?
Вика недоуменно смотрит на меня.
- Волк. Это Ромка, дайвер-оборотень. Мой друг...
- Он его сжег. Дотла. Просто схватил за горло, и тот начал пылать.
Молчу. Да и что говорить, внешние эффекты вируса могут быть различными, главное - как он подействовал на Ромкину машину. Мне всегда казалось, что у него слабенький компьютер, вроде моего. Наверное, даже магнитооптики нет. Если Человек Без Лица применил грубое оружие, то Ромке придется переставлять весь софт.
- Леня...
Я киваю. Не время сочувствовать чужому горю.
Впрочем, на это всегда не хватает времени.
- Идем, - киваю я ей и Неудачнику. - Я на одиннадцатом этаже живу.
- Кто еще здесь живет?
- Никого. Сейчас - никого, - втискиваясь в кабинку лифта, отвечаю я. Жму кнопку, рывок, мы ползем вверх. Вика морщится, она и впрямь боится высоты. Даже такой...
- А раньше жили?
- Ну... в каком-то смысле, - уклоняюсь я от ответа. Двери открываются, мы выходим на площадку. Неудачник с любопытством озирается.
- Вот и мой дворец... добро пожаловать... - отпирая квартиру, говорю я. И добавляю, уже одному Неудачнику: - Ответный визит?
Он кивает.
Вика входит первой. Мнется у порога, словно размышляя, стоит ли разуваться. Конечно, не стоит, и она это понимает.
- Направо ванная-туалет, кухня. Налево комната и балкон, - любезно сообщаю я.
Вика осторожно заглядывает в комнату. Ее взгляд бегает по выцветшим обоям, задерживаясь на столе с компьютером, тахте, холодильнике, шкафе. Наверное, она разочарована. Еще бы.
- Странно... - говорит Вика. И я чувствую, что она на мгновение выходит из глубины, смотрит на мое жилище трезвым взглядом.
Давай-давай. Вот только на глаза тебе попадаться я в такую минуту не хочу.
- Пошли, - я тяну Неудачника за руку. - Научить тебя варить кофе?
Вместо ответа он проходит на кухню, быстро выбирает из пакетов с зернами самый дорогой, и, как ни странно, при этом еще и самый лучший. Снимает турку побольше. Берет солонку.
- Ага, - только и говорю я.
- На сотнях серверов лежат кулинарные рецепты, - замечает Неудачник. - Пять минут назад девушка из Ростова добавила еще один. Очень интересный. Рискнем попробовать?
Странно было бы надеяться, что я могу его чему-то научить. Разве что умению стрелять в людей.
Но я думаю, это не то умение, которое он способен воспринять.
- Хозяйничай, - только и отвечаю я, возвращаясь в комнату. Вика сидит на тахте, разглядывая книжную полку.
- Я вернулся, - сообщаю я, и Вика закрывает глаза. На миг, чтобы вернуться в глубину.
- Странно, - повторяет она. - Леня, я почему-то ожидала...
- Увидеть дворец?
- Нет, не обязательно, но хоть что-то...
- Вроде твоей хижины?
Она молча кивает. Вполне понимаю ее смущение. Она ведь уверилась в том, что я тоже пространственный дизайнер. А увидела убогую квартирку, пусть и хорошо нарисованную, но явно недостойную такой чести - быть увековеченной в виртуальности.
- Пойдем, - говорю я. - Неудачник, мы на минуту выйдем! Если что, мы в подъезде!
Вика послушно идет за мной.
На площадке чисто и тихо. Я прикладываю палец к губам:
- Т-с! Не надо никого беспокоить!
- Ты же говорил, в доме никого... - шепчет Вика.
- А вдруг? - таинственно отвечаю я. Подхожу к двери напротив, извлекаю из кармана гнутый кусок проволоки. Примерно так я представляю себе отмычку.
Вика ждет, она уже заинтригована.
Я тереблю проволокой в чужом замке. Конечно же, он поддается. Так ведь было задумано. И мы входим.
Это большая трехкомнатная квартира. На вешалке - одежда, плащи, куртки. К стене прислонен детский велосипед. Обувь раскидана вдоль стены. Я подаю Вике тапочки, переобуваюсь сам, и говорю:
- У них принято переобуваться. Семья большая, четверо детей, натаскали бы грязи. И полы холодные...
Вика молчит, она приняла правила игры.
Заглядываем на кухню. Старенький польский гарнитур, еще советских времен. Очень-очень много банок с приправами, каких-то солений, варенья в банках. На плите - горячая кастрюля с борщом, сковорода с котлетами. В окнах - тихая зеленая улочка, и Вика мгновенно прилипает к окну. На площадке галдят дети, женщина выгуливает у самого подъезда старого, медлительного пуделя.
- Кто здесь живет? - спрашивает Вика.
- Я знаю их только по именам. Виктор Павлович и Анна Петровна. Старшая дочка - Лида, заканчивает школу. И трое пацанов - Олег, Костя, Игорь.
Поколебавшись, добавляю:
- Пуделя зовут Герда. В общем-то, я не люблю, когда собак называют человеческими именами. Но они так захотели.
- А что за город?
- Витебск. Кажется, Витебск.
Вика становится ко мне спиной, строго говорит:
- Не суйся на глаза.
С минуту она разглядывает кухню, выскочив из виртуальности. Потом, погрузившись обратно, поворачивается ко мне, и спрашивает:
- Так - везде?
Я киваю.
- Хозяев нет дома, но квартиры живут, - шепчет Вика. - Рубашка на спинке стула, игрушки, разбросанные по полу, капающий кран и мусор, заметенный холостяком под диван... Так?
Молчу.
- Ленька, а ты - нормальный? - тихо спрашивает Вика. - Я строила горы, где нет, и не должно было быть людей... тоже странно, наверное. Но я не очень люблю людей.
- Не ври, - прошу я.
- А ты построил дом, в котором никогда не будут жить. Нет, дом, где почти живут. Дымящаяся трубка в пепельнице и горячий чайник на плите... Панельная "Мария Целеста". Зачем, Леня?
- Я не вправе был их селить по-настоящему. Придумывать характеры и лица, горе и радость. Пусть так... только вещи. Они тоже могут многое рассказать.
Мне все кажется, что она не понимает. Не может понять до конца, и я говорю, взахлеб, торопливо:
- Ниже этажом живет парнишка, меломан. Он из Подольска. Иногда он увлекается и включает свой магнитофон так громко, что приходится стучать в пол. Но он неплохой парень, он сразу делает тише. У него отличная коллекция, там и кассеты, и винил, и сиди-диски. Всего понемногу. Больше винила, он сейчас копейки стоит, никому не нужен, а у него проигрыватель "Вега", старый, но неплохо крутит. А на шестом этаже такой странный тип, он, кажется, инженер, работает на тульском заводе, раньше делал оружие, сейчас - всякий ширпотреб. Мечтает писать любовные детективы, придумал вот такой жанр...