Сергей Лукьяненко. "Лабиринт Отражений"

- Ты донес яблочко? - спрашивает Роман.
- Все в порядке, - откидываю полу пиджака, хлопаю по карману рубашки, где лежит дискета. - Товар на месте.
Оборотень чуть расслабляется.
- А покупатель?
Смотрю на часы.
- Через десять минут. Рядышком, у реки.
- Пошли? - Роман берет стакан.
Я подхватываю свой, и мы выходим в ту дверь ресторана, что прорублена в каменной стене. В маленьком тамбуре я тихо говорю:
- Индивидуальное пространство для нас обоих. Допуск для человека, назвавшего код "серый-серый-черный".
- Принято, - слышится из потолка. Теперь, сколько бы посетителей не захотело погулять в виртуальном пространстве "Трех поросят", их мы не увидим. Только покупателя, которому я загодя сообщил код.
За второй дверью - лес. Дремучий, первобытный, северный. Холодный ветер пронизывает до костей, я ежусь. Мой спутник к холоду совершенно равнодушен. Может быть, у него более простой шлем - без кондиционера?
Бог знает...
Зарабатывает он не меньше моего, но, может быть, у него огромная семья. Или Роман и впрямь алкоголик, проматывающий тысячи зеленых за считанные недели?
За нашей спиной - маленький каменный домик, так выглядят "Три поросенка" с этой стороны. Идем по тропинке, помаленьку отхлебывая из бокалов.
- Тебе нравится перцовка? - мимоходом спрашиваю у оборотня.
- Да.
Сухо и без малейших комментариев. Хотел бы я знать, Роман, кто ты на самом деле.
Но это невозможно. Виртуальность жестока к неосторожным.
Выходим к реке. Крутой обрыв, схваченный цепким покровом низкого кустарника. Очень сильный ветер, я щурюсь. Небо затянуто тучами. Река не то чтобы горная, но порожистая и быстрая. Вдали вьется стая каких-то крупных птиц - не знаю, каких именно, они никогда не подлетают близко. Над обрывом - столик, на нем стоят бутылки джина, тоника и "Абсолют-пеппера". Еще никелированный термос, в нем, я знаю, глинтвейн. Вкусный, с корицей, ванилью, мускатным орехом, перцем, кориандром. Рядом три плетеных стула. Садимся рядом, смотрим на реку.
Красиво.
Белая пена на камнях, холодный ветер, полный бокал в руке, сизые тучи, клубящиеся над головой. Завтра наверняка пойдет снег. Но в виртуальности не бывает "завтра".
- Хотел бы я знать, - делаю глоток, - откуда взята эта река.
- Места красивее не видал я в своей жизни... - странным тоном произносит оборотень.
Вот так всегда. У каждого свои ассоциации и аналогии. Для Романа, явно, этот пейзаж что-то означает. Для меня - просто красивое место.
- Ты здесь бывал?
- В какой-то мере.
Интересно.
- Что это за птицы, Роман?
- Гарпии, - не глядя отвечает он. Хлоп - и его стакан пуст.
Но он все равно не пьянеет.
Как я ненавижу тайну, которая окружает нас. Мы боимся друг друга. Мы боимся всего.
- А погода приятная, - бросаю наугад.
- Снежное нынче лето... - говорит оборотень. И смотрит на меня с иронией. Он узнает эту местность. Она отзывается чем-то в его душе.
Мне не дано узнать, чем именно.
Наливаю себе глинтвейна в тяжелую керамическую чашу. Вдыхаю аромат. Снежное лето? Пускай. Нет ничего лучше плохой погоды.
- Леня, ты куришь травку? - Роман протягивает мне портсигар.
- Нет.
Наверное, он и впрямь алкоголик и наркоман...
- Говорят, куда безвреднее алкоголя и табака.
- Говорят, что в Москве кур доят.
Роман колеблется, но закуривает.
Блин. Надины доводы начинают казаться мне не такими уж безумными.
Я пью глинтвейн, Роман курит анашу. Минуты через две щелчком отправляет недокуренную сигарету вниз и говорит:
- Детская забава. Плесни мне вина.
- Это глинтвейн.
- Какая, фиг, разница...
Теперь мы оба потягиваем горячее вино с пряностями. Роман кивает:
- Рулез!
Я согласно киваю. "Рулез" - это что-то хорошее. Холодное пиво, компьютер седьмого поколения, юная красавица, удачно обезвреженный вирус... глинтвейн.
Сидим над обрывом и нам хорошо.
- Что было в том яблочке?
- Новое лекарство от простуды. Очень эффективное.
Роман хмурится.
- Это стоит шесть тысяч?
- Это стоит сто.
- А... - Роман меняется в лице.
- Давай дождемся покупателя.
Оборотень кивает:
- Твоя операция, тебе решать.
Покупатель появляется минут через десять, когда я уже начинаю беспокоиться. Я знал его лишь под кличкой "Тертый", а он меня - под прозвищем "Стрелок". Покупатель опрятен и неприметен, простой костюм, незапоминающееся лицо. Молодой парень с дипломатом в руке.
- Добрый вечер, Стрелок! - говорит он мне. Голос излишне ровен - Тертый общается через программу-переводчик.
- Доброе утро, - поглядывая на часы отвечаю я. Это взаимная игра. Выяснить индивидуальное время дайвера, определить, в каком часовом поясе тот проживает - уже немало.
- Как я ценю ваш юмор... - Тертый садится на третий стул, вопросительно смотрит на меня: - Урожай созрел?
- Тяжелые вышли яблочки, - я достаю дискету, кладу на стол. - Честно говоря, я ожидал большей благодарности за подобный труд..
- Мы ведь условились? Шесть тысяч долларов.
Развожу руками.
- По вашим словам, большего оно и не стоило.
- Вы считаете иначе?
- Понимаете, господин Шеллербах...
"Тертый" вздрагивает.
- Вы ошиблись как минимум, на порядок. Простуда - это мелочь, конечно... но кому нравится валяться в постели с температурой и сопливым носом?
- Мне - не нравится, - Шеллербах-Тертый меняется в лице. Теперь это пожилой мужчина с волевой, но нервной физиономией. - Однако я полагал, что слово дайвера - свято.
- Не отрицаю. Я отдаю вам файл, - щелчком отправляю дискету через стол. - Но в следующий раз ни один дайвер не пошевелит ради вас пальцем. Вы нарушаете нашу этику, господин Шеллербах. Труд оплачивается в меру его сложности.
Шеллербах берет дискету и замирает. Я пью глинтвейн, наблюдая за ним. Оборотень молчит. Это моя операция.
Наконец Шеллербах скачал файл, и взгляд его приобретает осмысленность.
- Итак? - спрашиваю я.
- Пятьдесят, - говорит Тертый.
- Каждому?
Он молчит - очень, очень долго. Это деньги. Живые, полнокровные, необлагаемые налогами, пришедшие ниоткуда и ушедшие никуда.
- Ваш счет.
Я протягиваю ему бумажку, на ней - номер счета в Швейцарии.
- Отрицательные проценты... вы очень осторожны, господин дайвер...
- Иного выхода нет, Петер...
Он сдается. Я знаю его настоящее имя, он мое - нет. Банк не выдаст меня никогда. Даже если международный трибунал заявит, что я людоед и виновен в геноциде.
За это и платятся отрицательные проценты со счета.
За полную безопасность.
- Пятьдесят каждому. Я делаю жест доброй воли, господин дайвер!
- Прекрасно.
Несколько секунд - и на мой счет перетекают сто тысяч долларов. Это много. Это очень много.
Годы спокойной жизни в виртуальности.
- Вы согласитесь на дальнейшее сотрудничество?
Достаю свою чековую книжку, с удовольствием разглядываю цифру. Потом выписываю чек на пятьдесят тысяч и отдаю оборотню.
- Вполне возможно.
- А на постоянный контракт?
- Нет.
- Чего вы так боитесь, дайвер? - во взгляде Шеллербаха любопытство.
Чего я боюсь?
- Имени, Питер. Настоящая свобода - это всегда тайна.
- Я понимаю, - соглашается Шеллербах. Косится на Романа: - Вы тоже дайвер? Или просто ходячий набор вирусов?
- Дайвер, - говорит Роман.
- Что ж... удачи вам, господа... - Шеллербах отходит на шаг. Останавливается: - Скажите... как это - быть дайвером?
- Очень просто, - отвечает Роман. - Надо знать, что все вокруг - игра. Фантазия.
Шеллербах кивает, разводит руками.
- Не получается, увы...
Он уходит по тропинке, мы смотрим ему вслед. Потом я наполняю наши бокалы.
- За удачу!
Роман явно еще не оценил масштабов случившегося. Молчит, крутит в руках бокал:
- Леня, скажи, ты счастлив?
- Конечно.
- Большие деньги... - он разглядывает чек, потом решительно поднимает бокал: - За удачу!
- За нее, - соглашаюсь я.
- Ты не исчезнешь из глубины?
- Нет.
Роман кивает, с явным облегчением. Отпивает вина, говорит:
- Знаешь, с тобой интересно работать. Ты... необычный.
На миг мне кажется, что мы подходим к той небывалой грани, когда дайверы открываются друг другу.
- Аналогично, Рома.
Оборотень встает. Резко, порывисто.
- Мне пора... ко мне пришли...
Он растворяется в воздухе, бокал падает на пол, катится, звеня и подпрыгивая.
- Удачи тебе, Роман, - говорю я в пустоту.
Одиночество - изнанка свободы.
У меня не может быть друга.
- Счет! - зло говорю я в пустоту. - Счет, живо!

001
Самое обидное, что мне не хочется спать. Слишком удачный день, наверное.
Возвращаюсь в ресторан. Часть народа сменилась, компания американцев по-прежнему хохочет над своими шутками.
Надо прогуляться.
Выбираюсь из "Трех поросят", секунду колеблюсь - не поймать ли такси? - потом иду пешком. Потихоньку сворачиваю с центральных улиц, подхожу к русским конференц-кварталам.
Это одно из самых интересных мест в виртуальности, на мой взгляд. Место, где можно просто поговорить.
О чем угодно.
Длинные ряды зданий, каждое в своем стиле, между ними - скверики и площади, заполненные народом или пустые. Разглядываю затейливые таблички. Часть понятна сразу, некоторые нарочито туманны.
"Анекдоты".
"Разговоры ни о чем".
"Сексуальные приключения".
"Странное место".
"Овес растет!"
"Книги".
"Боевые искусства".
Сюда приходят пообщаться на конкретные темы. Это - отголоски до-виртуальной эпохи.