Сергей Лукьяненко. "Лабиринт Отражений"

Он в маскировочном комбинезоне, с винчестером в руках. Усмехается, глядя на меня, поднимает оружие. Это Алекс.
"Нет!" - кричу я, но звук вязнет в глубине.
Алекс стреляет. Пуля пробивает гриф гитары, взвизгивают струны, сворачиваясь упругими кольцами, барьер тишины лопается. Я вскакиваю, тяжесть исчезла, и певец недоуменно смотрит на убитую гитару, Алекс передергивает затвор, а я уже бегу, прыгаю, сбиваю певца с ног, заслоняю собой.
- Я говорил, что сделаю тебя, - произносит Алекс.
Он стреляет, пуля входит мне в грудь, разрывает сердце, проходит насквозь и пронзает певца. Его тело вздрагивает и становится мертвым.
Это значит - все. Значит - я не успел.
Я поднимаюсь, иду на Алекса. Сердце уже не бьется в груди, но что мне до того. Я дайвер. Единственный враг глубины, страж между мирами, тот, кто должен был успеть. Я привык жить без сердца. Меня так просто не убьешь.
Зал за спиной ревет, аплодирует, свистит, топает ногами.
- Я сделал тебя, - говорит Алекс, опуская винчестер.
Из-за его спины выходит Вика. Протягивает вперед руку - в ладони жирный серый пепел.
- Я нашла ту звезду, - шепчет она. Разжимает ладонь.
Пепел, кружась, стекает на пол.
И тогда я умираю.

Проснувшись, я жадно глотаю воздух. Уже рассвело. Воздух пьяняще свеж. Вика спит, прижавшись к моему плечу, зябко съежившись.
Хороший сон мне приснился...
Как там в анекдоте про Фрейда... "Знаешь, доченька, бывают и просто сны..."
А вообще-то, говорят, что спать в виртуальности - плохая примета.
- Вика... - я трогаю ее за плечо, она вздрагивает, но не просыпается.
Встаю, укрываю ее краем одеяла. Фонарь на траве потух, догорел. Иду в домик.
Он маленький, там всего одна комната - роскошная спальня, ванная, туалет и кухня. Достаю из холодильника сливки, сыр, паштет. Варю кофе на маленькой плите, делаю бутерброды, складываю все на маленький поднос, иду обратно к Вике.
Она еще спит.
Глубина-глубина, я не твой...
Что ж, неплохо отдохнул. Три часа дня.
Я сходил в ванную. Привел себя в порядок, даже зубы почистил, стянув шлем и зажав его под мышкой. Вернувшись в комнату, достал из холодильника банку лимонада, йогурт, кусок колбасы. Дурацкий набор, но какая разница, что я буду есть в реальности? Лишь бы набить желудок.
Та Вика, что на дисплее компьютера, тоже дремлет. Я почувствовал легкий стыд, стыд перед программой, которой изменяю с человеком.
deep
Ввод.
Глажу волосы Вики - почти настоящей Вики. Шепчу:
- Пора вставать...
Она просыпается. Недоуменно смотрит на меня, потом улыбается.
- Спасибо.
- За что?
- Ну... я так здорово отдохнула. Нечасто получается...
- Я принес завтрак, - говорю я.
- Это моя обязанность, - с деланным недовольством вздыхает Вика. - Спасибо, Леонид.
Пьем кофе, едим бутерброды. Где-то далеко в лесу звенит птичий голос.
- Мне снился плохой сон, - сообщает Вика.
- Про сцену? - спрашиваю я, и сердце замирает, словно в него вновь вонзается пуля.
- Нет. Словно я нашла упавшую звезду, а она уже догорела. Дотла.
Сердце снова дрожит, отдается в висках, гулко и тоскливо.
Спать в виртуальности - дурная примета.
Какие связи протягивались между нами, уснувшими в глубине? Беззвучный шепот и сонные гримасы, напрягшиеся мускулы и качнувшиеся ресницы - все, все переплавлялось в электронные импульсы и уносилось сквозь глубину.
Чтобы коснуться той, кто была рядом.
Такая же спящая.
Чтобы скользнуть в его сон.
Плохая примета - спать в глубине.
- Мы поищем ее завтра, - говорю я. Вика иронически смотрит на меня. Спрашивает:
- Ты что, племянник миллионера?
Пожимаю плечами.
- Я хочу снова тебя увидеть. Просто увидеть.
Она колеблется, прежде чем спросить:
- Скажи... я не привлекаю тебя?
- Сексуально?
Вика кивает.
- Привлекаешь.
- Тогда... почему?
- Это не должно быть так легко, - я тоже не сразу нахожу силы закончить: - И не должно быть товаром.
- Леня, ты сходишь с ума.
- Возможно.
- Ты же не знаешь, кто я. Это, - она вскидывает руки к лицу, - маска. Грим. Я могу быть кем угодно.
Молчу. Ты права, права. Я не спорю.
- Я ведь могу быть старухой на самом деле, - беспощадно говорит Вика. - Уродиной. Мужиком-извращенцем. Понимаешь?
Понимаю.
Про мужика, правда, сомнительно...
- Не глупи, Леня. Не влюбляйся в мираж.
- Я просто хочу снова тебя увидеть.
Она решается.
- Зайдешь в "Забавы" и попросишь позвать Вику. Без заказов. Хорошо?
- А Мадам не рассердится?
- Нет.
- Ладно, - я касаюсь ее руки. - Договорились.
Мы допиваем остатки кофе, доедаем бутерброды. Вика поглядывает на меня, но молчит.
Пусть.
Внутри я ликую. Внутри я собран и деловит.
Я снова двадцатилетний юнец, ухаживающий за капризной ровесницей.
Только в отличии от юнца мне не кружит голову мысль о постели.
Мы, вместе, обмениваясь ничего не значащими фразами, выходим из сада. Дверь стоит прямо в траве, напоминая сцену из какого-то старого детского фильма. Вика открывает ее, первая выходит в коридор борделя, я - следом.
Тихо и тоскливо.
Посетители не увидят друг друга. Приходи сюда лечиться и зайчонок, и лисица.
- Мне пора, - говорит Вика. - Сейчас сработает мой таймер.
Киваю. Что уж тут не понять, таймер - это святое.
- Спасибо.
- За что?
- За упавшую звезду.
Кажется, она хочет что-то сказать. Но видимо, ее время и впрямь было на исходе.
Вика тает в воздухе.
- До свидания, - шепчу я. Спускаюсь по лестнице. Охранник в холле уже другой, я подмигиваю ему, не дожидаюсь ответа, иду к входной двери.
- Стрелок!
Оборачиваюсь.
Мадам стоит на верхней площадке, тяжело облокотившись на перила.
- Мне кажется, вы зря пришли к нам, юноша.
- Может быть, - соглашаюсь я. - Но так уж получилось.
Мадам вздыхает и отворачивается. Пусть.
Сегодня мне не нужен "Дип-проводник". Я еще помню маршрут вчерашнего бегства, а выход из "Лабиринта" и входной портал - в пяти минутах ходьбы друг от друга. Иду по привычно-вечерним улицам Диптауна, оглядываясь в ожидании засады.
Но со вчерашнего дня то ли угас пыл преследователей, то ли поистощились их кошельки.
- Я - Стрелок! - кричу я, входя в алый туман портала. На меня оглядываются, и я смеюсь, вскидывая руки к пронзенной молниями арке. - Я - Стрелок! Стрелок! Стрелок!

100
Сегодня я стал смертью, а смерть стала мной.
Так бывает.
Я иду по уровням "Лабиринта", почти не таясь, отстреливая монстров и обходя других игроков. Игроки тоже меня обходят.
Кроме тех, кто был обижен еще со вчерашнего дня, и тех, кто издавна считает себя героем.
Их я убиваю.
Дважды убивали меня самого. Вначале я теряю все оружие, и меня отбрасывает к началу девятнадцатого, водного уровня. Это сработала целая команда, человек двадцать, не представляю, какие серверы "Лабиринта" ухитряются координировать действия такой толпы.
Я обижаюсь и убиваю их всех. Поочередно, отлавливая в болотистых зарослях, затянувших городское водохранилище, ныряя и затаскивая под воду - где мог продержаться куда дольше их, ибо выходил из виртуальности. Последнему - если не ошибаюсь, это был Толик, я перерезаю горло бритвенно-острым листом инопланетной осоки. Это что-то новенькое в программе "Лабиринта" - возможность использовать подручные предметы.
Потом я собираю их снаряжение и иду дальше.
На двадцать четвертом уровне - это мост, отделяющий промышленные районы Сумеречного Города от жилой зоны, меня догоняет Алекс.
Я заканчиваю проходить мост - процедура, требующая скорее чувства равновесия и крепких нервов, чем умения стрелять. К счастью, у меня есть опробованный еще на волосяном мосту "Аль-Кабара" способ.
Взрыв жахает передо мной, когда я спрыгиваю с последней балки, нависшей над пропастью. На мосту расцветает огненная воронка, ударной волной меня швыряет на бетонный парапет.
Алекс стоит у начала этапа. Когда я подношу к глазам бинокль, найденный в главном тайнике на двадцатом уровне, то могу разглядеть его подробно. Снаряжения у Алекса самый минимум - штуцер, гранатомет и пара аптечек.
- Стрелок! - кричит он, и машет рукой.
Зарядов у него еще полным-полно, но он не стреляет. И я тоже.
- Я сделаю тебя, парень! - кричит Алекс. - Слышишь? Ты труп!
Он идет за мной с первого уровня - и почти ухитряется догнать. Может быть, он тоже дайвер? Еще один претендент на Медаль Вседозволенности? У меня начинают шалить нервы, я выхожу из глубины, ловлю Алекса в сетку прицела, и пускаю подряд три ракеты.
Он ухитряется увернуться, и взрывы гремят за его спиной, разнося в клочья какого-то бедолагу, только выходящего на этап. Однако Алекса оглушает, он сидит на корточках, трясет головой, пытается подняться. Я навожу гранатомет, потом опускаю оружие.
Злость проходит.
- Остынь, ламер! - кричу я, закидываю гранатомет за плечи и покидаю уровень. Если он не дайвер, то застрянет на мосту надолго.
На тридцать первом уровне меня берут в оборот монстры. Здесь их сотни две, начиная от тупых и слабых мутантов, и кончая летающей, прыгающей, зарывающейся в землю и асфальт нечистью.
Минут семь я стою у начала уровня - в вестибюле небоскреба, и расстреливаю радостно сбегающихся монстров. Кончаются патроны в винчестере, в штуцере, заряды для гранатомета. Я отбрасываю использованное оружие. Меня дважды ранят, приходится использовать несколько аптечек.
Стекло вестибюля трескается, в него всовывается полупрозрачная морда. Монстры продолжают сбегаться.