Сергей Лукьяненко. "Лабиринт Отражений"

Это уж как водится. Но иногда сходство с реальностью просто поразительное. Когда мы подъезжаем к Пасечной, я замечаю гаишника, стоящего на том же месте, где он был и в реальности - прошлой ночью. И вздрагиваю.
Нет, так и до дип-психоза недалеко.
У дома номер пять я расплачиваюсь с водителем, выбираюсь из машины. Никого, конечно же, нет. Не ждет меня здесь Чингиз, да и людей почти не видно. Улица выглядит как настоящая, ну и на том спасибо. Может быть, здесь жил один из программистов, работавших над проектом, вот и постарался.
Я подхожу к тому месту, где парковалась ночью. И замираю.
Ночью, наверное, был дождь. Виртуальный, конечно.
А здесь стояла машина. Прямоугольник асфальта более светлый, основной напор ливня пришелся на машину.
Нагибаюсь, поднимаю с тротуара размокший окурок. "Милд Севен". Что там курил Чингиз? Нет, не помню.
Бросаю окурок и брезгливо вытираю пальцы платочком.
Ничего необычного! Абсолютно ничего! Погода в виртуальной Москве меняется так же, как и в настоящей. Это обычная поддержка сервера, никаких сложностей. И машины здесь ездят, создают фон. Простое совпадение.
Я же встречалась с Чингизом в реальности!
Ведь так?
Я сказала ему, что войду в глубину. Чингиз предложил встретиться в реальности. Я ответила... как же именно я ответила? Какой-то странной фразой... "на нейтральной территории". Чингиз согласился, предложил этот адрес и проверил, существует ли он вообще.
Диптаун часто называют "нейтральной территорией"...
У меня вдруг начинает кружиться голова. Будто я смертельно устала. Или думаю не о том, о чем стоит думать...
- Карина?
Оборачиваюсь и смотрю на Чингиза.
На этот раз он приехал один. А машина та же самая. Теперь я могу ее разглядеть получше - "Ягуар".
- Почему-то так и подумал, что найду тебя здесь, - Чингиз неловко разводит руками. - Вначале поехал к памятнику Спамеру. Не нашел, двинулся сюда... Вот.
- Вас отключили? - спрашиваю я. Хочется спросить другое. Я говорю не о том! Я делаю не то! Но зато я делаю то, что... разрешено?
Кем разрешено?
- Да, - кивает Чингиз. - Все мои способности... Они ничего не стоят, когда провайдер отключает тебя от сети. По одной лишь команде из МВД.
- А как ты вошел? - спрашиваю я.
- По старинке. С телефонной линии, - Чингиз морщится. - Ощущение, будто пересел на "Жигули".
- Тоже машина, многие и такой не имеют, - машинально отвечаю я. Иметь машину в глубине - уже роскошь, одно время частный транспорт вообще запрещали. А уж иметь виртуальный "Ягуар"... налог на него такой же, как и на настоящий. Так же, как на виртуальные "Ролексы" и "Патек Филиппы", на виски сорокалетней выдержки... Человеческое тщеславие живо и в глубине.
- Извини, не хотел обидеть, - искренне говорит Чингиз. - Ну... и что там?
- Ничего. У них все сорвалось, - отвечаю я. И начинаю рассказывать - про водителя, сумевшего вывернуть руль, про убийцу, оживившего лисичку...
Чингиз улыбается все шире и шире. Мне надо спросить его о другом, совсем о другом. О том, где же мы встречались на самом деле!
Но я продолжаю рассказ.
- Я надеялся на это, - говорит Чингиз. - Честное слово - надеялся.
- Почему? - спрашиваю я.
- Глубина - это больше, чем принято думать, - убежденно говорит Чингиз. - Это не только среда обитания. Это что-то еще. Мы - частички глубины. Она становится такой, какой мы хотим ее видеть. Если бы все хотели заполнить улицы штампованными дайверами - это бы случилось. Но мы не хотели - и глубина не позволила.
- Ты говоришь так, будто она живая, - замечаю я.
- А я думаю, что так оно и есть, - Чингиз даже не смущается своих слов. - Сеть стала слишком велика. Нельзя связать воедино миллионы компьютеров и ожидать от этого лишь количественных изменений. Мы оставляем в глубине свои следы. Слепки, отпечатки слов, поступков, желаний. Мы... учим ее, что ли? Отдаем частицу души... Должна же глубина однажды осознать себя.
- Кем? - спрашиваю я. - Растянутой на весь земной шар паутиной проводов и миллионами компьютеров? Электронным Франкенштейном? Монстром, чудовищем, големом, коктейлем из спеси, амбиций, похоти, пустого трепа, заумного философствования? Ты думаешь, что подобная глубина сможет понять человека? А человек - понять такую глубину?
- Может быть, и не так, - отвечает Чингиз. - Мы ведь не думаем о том, что наш разум - это искорки на паутине синапсов между кашей нейронов. Мы осознаем свою личность, а не уровень гормонов в крови и противоборство древних инстинктов.
Он замолкает, достает сигарету из бело-синей пачки "Милд Севен". И прежде, чем закурить, добавляет:
- Во всяком случае, у нас всегда есть выбор, кем себя осознавать. Человеком или големом.
- Чингиз, пойдем отсюда, - прошу я. - У тебя есть здесь любимый кабак?
- Но лучше в настоящей Москве. Есть такой уютный ресторанчик... - начинает Чингиз.
Я качаю головой. Мне кажется, что, стоит сейчас закрыть веки и посмотреть в темноту, - я увижу что-то, чего не хочу видеть. Бесконечную серую муть, кашу нейронов, помаргивающих огоньками синапсов.
И я не закрываю глаз.
- Начинаю бояться, что на самом деле ты... - Чингиз не договаривает.
Я беру его за руку. Рука настоящая, живая и теплая. Человек, а не голем.
- Чингиз, я не мужик, не малолетка, не старуха и не уродина. Я такая, какой ты меня сейчас видишь. Только такая. Никакой иной Карины не существует.
- Оки, - произносит он после мимолетной паузы. - Ты извини.
- Да ничего, - садясь в машину, говорю я. - Сегодня такой странный день... Представляешь, Томилин решил, что я - проверяющая из другой инстанции, из ФСБ.
- Не произноси этого слова вслух, - шутливо отвечает Чингиз. - А с чего вдруг у подполковника такие тревоги?
- Ну... не смогли пробить мою защиту и проследить канал.
Чингиз кивает. И с уважением признается:
- Я и сам, если честно, попытался отследить тебя. До виртуальной квартиры дошел - и все. Замечательная закольцовка, я так и не понял, в чем фокус.
- Это папа, - без колебаний говорю я. - Он хороший программист. Поставил свою защиту.
- Серьезный папа, - соглашается Чингиз.
"Ягуар" трогается, я откидываю голову. Искоса смотрю на Чингиза.
Как он, все-таки, похож на рыцаря с моего старого паззла...
Этой мозаике никогда не сложиться до конца. Я знаю. Знаю, даже не закрывая глаз.
Но об этом вовсе не нужно знать рыцарю и принцессе.
2000